Руни вспомнил, как Сет вздрагивает по ночам. А Руни от него отодвигается… вместо того, чтобы прижаться да отогнать кошмары…
— Не одобряешь? — голос у Сета чуть дрогнул. Вроде, расстроился.
— Да не то, чтобы… Сейчас вот глаза привыкли, так даже красиво выглядит. Честно, — и, видя, как Сет заулыбался, Руни смекнул, что выбрал верное направление. Ведь и правда, было в этом что-то разумное — страх страхом отпугивать. — А сейчас, раз на крошек у нас денег не осталось, давай ещё по пирожному?
* * *
Руни сперва глазам не поверил. Пригляделся: нет, не показалось — каторжник в оранжевом комбинезоне, с клеймом на лице… налаживал систему видеонаблюдения. Не чистил туалет, не таскал тяжести, как прочие «меченые»… И, кроме того, был удивительно красивый. Руни таких ни разу живьём не встречал. Тонкий, изящный, кожа как фарфоровая, коротко остриженные волосы — серебристые, с вкраплениями голубых прядей. Лицо узкое, с точеными чертами, и даже клеймо печати контроля его не уродует, наоборот, чуть ли не украшением смотрится…
Руни понимал, что только очень дорогая «ф-про» могла обеспечить такую внешность. И «меченый» этот явно из образованных, раз в сложной технике копается… Руни доводилось слышать кое-что… про тех, которые из уважаемых семей, но попадались на темных делишках, и их приговаривали к пожизненной каторге. Но чтобы увидеть воочию одного из таких — знатного, ставшего «меченым»…
Жаль, но времени, чтобы глазеть, особо не было. Позже Руни хотел поделиться с Сетом новостью про необычного «меченого», да забыл.
А где-то через пару недель опять увидел его… того самого. Да при таких обстоятельствах…
Как-то вечером, после занятий, они с парнями в карты перекинулись. И уже перед самым отбоем Руни с Сетом вспомнили, что не получили свежее постельное белье. Ну, Руни и решил сходить. Кладовка с бельем находилась рядом с душевыми. В такое время там быть уже никого не должно… Но, к удивлению Руни, из-за открытой двери бельевой доносились какие-то звуки. Кто-то из ребят? Свои все уже по койкам, разве что из других отделений… И… никак они там… этим самым занимаются…
Руни хотел уже развернуться и пойти спать, фиг с ним, с бельем, нечего парням мешать. А завтра с утра Дикарь сбегает, он шустрый, успеет до построения… Но открытая дверь притягивала взгляд, удерживала Руни, не позволяла уйти просто так, ни с чем. «Только посмотрю чуть-чуть, одним глазком. От них же не убудет».
И Руни подошел поближе… И остолбенел от увиденного. Темноту кладовки слегка рассеивало освещение коридора, но его было вполне достаточно, чтобы рассмотреть… Руни сразу узнал давешнего красавца-«меченого». Оранжевый комбинезон был спущен до колен. Обнаженное тело — такое белое, что, кажется, светится в темноте…
«Меченый» стоял, выгнув спину, опираясь о стену изящными длинными руками. А сзади пристроился здоровенный сержант из техобслуги, который казался ещё больше рядом с хрупким каторжником. То, чем они там занимались… Руни всё отлично видел даже в полумраке кладовки. Но если бы не видел — понял бы и так: хрипы и шлепки — это было знакомо, это напоминало звуки, что доносились из отцовской спальни. И запах — густой, тяжелый, горячий. Запах Руни тоже помнил… И всё-таки… Происходившее сейчас, пусть и было похоже на то, прошлое, но казалось фальшивкой, подделкой. Это не любовь, и даже не близко к ней. Не страсть, не нежность… Когда отец и Наиль были вместе, их запахи и звуки вызывали у маленького Руни восхищение, благоговение даже, словно он приобщался к важной взрослой тайне. Он не стыдился того, что знал… Сейчас же, глядя в темноту кладовки, он испытывал жгучий стыд.
Но он продолжал стоять и смотреть, чувствуя, как горят лицо и уши. И то, что ниже пояса, тоже горело, и не позволяло уйти или, хотя бы, глаза зажмурить.
А сержант тем временем, яростно рыкнув, с силой врезался бедрами в гладкий белый зад… Ясно, кончает, вот и голову запрокинул, и замычал довольно… Сразу вслед за ним кончил «меченый», но не так бурно, только охнул еле слышно и ещё больше выгнулся…
Отдышавшись, сержант выхватил из стопки полотенце, обтерся, после чего со словами: «Приберись тут!» швырнул полотенце на пол. И тяжело затопал к выходу.
