– Говорит Карл Мёрк. Хочу сообщить вам две вещи, – лаконично произнес он, когда установилось соединение. – Мы забираем все материалы, собранные Хаберсотом, в Управление полиции, хорошо?
– О да, думаю, наследники будут счастливы. Но зачем вам это?
– Нам попросту стало любопытно – должен же хоть кто-то проявлять любопытство… А во-вторых…
– Карл, – прервал его Биркедаль, – если вас интересуют какие-то подробности, вам стоит побеседовать с человеком, который в свое время официально занимался этим делом. Это добродушный парень, так что приберегите ваши насмешки для него, ладно? Он настоящий работяга и прекрасно справляется со своими обязанностями. Так что переключаю вас на него. Его зовут Йонас Равно.
– Я хотел бы выяснить кое-что еще. Удалось ли вам обнаружить в жилище Бьярке Хаберсота что-то, о чем нам необходимо знать? Мотивы самоубийства, например?
– Нет, ничего. Его компьютер битком набит порнографическими фотографиями гомосексуальной направленности да какими-то старыми играми.
– Пришлите его нам, когда закончите ваши процедуры, хорошо?
– Ну, тогда пеняйте на себя. Переключаю на Равно.
Из трубки послышался усталый голос, который отнюдь не стал бодрее, когда Карл сообщил, по какому поводу он позвонил.
– Хотите верьте, хотите нет, но я изо всех сил старался помочь Кристиану Хаберсоту, – произнес утомленный человек на другом конце провода. – Проблема заключалась только в том, что у нас с ним ничего не вышло, к тому же одновременно приходилось работать над множеством других дел – и тогда, и после. Как ни крути, все-таки почти двадцать лет прошло, не забывайте.
Карл кивнул; ему не надо было объяснять специфику этой работы. Если и можно быть уверенным в чем-то в этой жизни на сто процентов, так это в том, что преступления как совершались, так и будут совершаться.
– Хаберсот подозревал мужчину из «буханки», которого выделил в фотоальбоме девяносто седьмого года. У вас есть предположение, кто мог дать ему этот альбом? И еще – делился ли он когда-нибудь своими подозрениями с вами?
– Мы с Кристианом не обсуждали это дело в течение последних пяти-шести лет. Вернее, я даже запретил ему возвращаться к нему в разговоре со мной, если только у него не появятся какие-то действительно существенные новые подробности. Он должен был лишь исполнять свои обязанности в патрульной службе. И потому я исхожу из того, что едва ли мы сталкиваемся здесь с какой-то существенной деталью. Очевидно, он откопал это в последние годы.
– А как насчет вас? Попадалась ли вам в связи с данным делом какая-либо деталь, которая позволила бы прийти к некоему глобальному заключению? Как вы видите это дело сегодня?
– Имеются некоторые теории…
– И к чему сводится их суть?
– Если предположить, что произошел несчастный случай, то водитель транспортного средства, очевидно, находился в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, поскольку не обнаружено следов торможения. А если это был не несчастный случай, а умышленное убийство, то у нас напрочь отсутствует мотив. Она не была беременна, пользовалась большой популярностью – зачем было ее убивать? Можно предположить убийство на почве полового извращения. Совершить такое мог, например, психически нездоровый человек, которому внезапно взбрело в голову кого-то пристукнуть. Но, опять же, должна быть какая-то причина, зачем Альберте понадобилось в такую рань ехать на велосипеде именно на это место. А причина нам доподлинно неизвестна. Она должна была встретиться с кем-то? И почему именно там? Ибо я полагаю, что она приехала на место встречи, слезла с велосипеда и принялась ждать. Причем поставила велосипед в некотором отдалении – в противном случае при столкновении она наткнулась бы на его металлические детали и оказалась бы сильно покалечена. А мы не обнаружили на велосипедной раме ни единого следа крови. Я думаю, она приехала на место встречи слишком рано и ждала, прогуливаясь вокруг. Вполне может быть, что свидание планировалось как раз с тем человеком, который сотворил с ней это безобразие…
– Есть у вас предположения, кого она ожидала? Мужчину из автомобиля?
