Однажды на месте преступления я нашел деревянную щепку; обнаружились также иные улики, позволившие мне надеяться, что я ошибся в отношении Бьярке. К сожалению, жажда мести и исконный инстинкт оберегать потомство зачастую оказываются неотделимы друг от друга. К тому же я так и не смог понять мотив, который мог толкнуть Бьярке на преступление. Зачем ему понадобилось убивать какую-то девушку? Это была полная бессмыслица. Я знал, что его не интересует противоположный пол. Мы с Юной нередко ругались из-за его ориентации. Ей было очень непросто принять его выбор. Я думаю, что для полицейских принципы морали имеют несколько более широкую трактовку, чем для людей других профессий.
Итак, в ходе моего расследования основные подозрения падали на человека из «Фольксвагена», но лишь до тех пор, пока я не наткнулся на ключевой аргумент в пользу виновности Бьярке – у него был веский мотив для совершения убийства.
Я обнаружил компромат около месяца назад, когда решил приспособить бывшую комнату Бьярке для хранения материалов следствия. Тогда я нашел коробку со старыми компьютерными играми. Вы можете ознакомиться с этой уликой, если перевернете лист бумаги.
На обратной стороне листа Карл обнаружил распечатку паролей для прохождения «Стар трека»; текст сопровождался кое-какими карандашными пометками, а в самом конце страницы мелкими буквами было написано стихотворение «Франку». Бьярке писал о своем чувстве к нему. Содержание стихотворения было уже знакомо Карлу с Ассадом.
– Прочитай, что там дальше пишет Хаберсот, – попросил сириец.
Только после того, как я нашел это стихотворение, я все понял. Бьярке был влюблен в того же человека, что и моя жена. И он убил Альберту, так как из-за нее оказался отвергнут. Видимо, Бьярке написал это стихотворение спустя некоторое время после случившегося, незадолго до того, как съехал отсюда. Все сразу встало на свои места, цепь событий предстала передо мной со всей очевидностью. И сердце мое едва не разорвалось от сознания произошедшего.
Я приношу свои искренние извинения за то, что так неистово добивался наказания для невиновного человека за преступление, которое в действительности совершил мой собственный сын.
Отныне я передаю его судьбу в ваши руки. Я просто-напросто не могу преследовать родного сына. И потому – ставлю точку.
Кристиан Хаберсот, 29 апреля 2014 года
Они стояли как вкопанные, как воды в рот набрали. И думали об одном и том же.
– Он написал это послание за день до того, как позвонил тебе, Карл, – наконец прервал молчание Ассад.
Мёрк кивнул.
– Он принял решение о самоубийстве до звонка в отдел «Q».
– Ну да. Это служит нам небольшим утешением в создавшейся ситуации.
Карл покачал головой.
– Если б мы нашли это письмо раньше! Роза была права. Хаберсот знал, что его сын связан с произошедшим.
– Да, но никто не узнал бы, что убийство совершила его жена, если б мы не провели расследование именно так, как провели в итоге. Юна Хаберсот унесла бы эту тайну с собой в могилу.
Карл согласился.
– Надо позвонить Розе, сообщить ей, что она оказалась права насчет Хаберсота и что Юна во всем созналась.
Ассад бодро задрал большой палец на здоровой руке и, включив громкую связь, набрал номер Розы.
В трубке долго звучали гудки. Сириец уже хотел нажать отбой, как вдруг незнакомый голос сказал:
– Это мобильный телефон Розы, вы говорите с Ирсой.
– Э-э, Роза, это ты? – уточнил Карл. Кажется, она вновь затеяла ролевую игру.
– Нет, я же сказала, это Ирса, Розина сестра. С кем я говорю?
Несколько помедлив, Карл решил – ладно, если ей хочется поиграть, пускай.
– Карл. Вице-комиссар полиции Карл Мёрк, начальник Розы, если можно так сказать.
– Уф, – выдохнула собеседница, как будто услышала дурную весть. – А я пыталась вам дозвониться, Карл Мёрк, но телефон не отвечал.
– Сожалею. Он разрядился. Что…
– Роза совсем плоха, – с волнением перебила его женщина. – Я пришла около часа назад – знаете, иногда я захожу к Розе по субботам выпить чайку – и обнаружила ее в спальне. Она меня не узнала. Все время повторяла, что она сделала все, что надо, а теперь пора покончить со всем.
