Без предела - страница 198

Женщина улыбнулась. Видимо, не он первый выразил недоумение по этому поводу.

– У всех нас есть одно или даже несколько имен на шумерском языке. Меня, например, зовут Нисикту, «ценная», я горжусь своим именем и благодарна тому, кто меня им наделил. Вот и Ату Абаншамаш Думузи носит свои имена, ведущие происхождение из древнешумерского языка. Ату – значит хранитель. Абан – камень. Шамаш – солнце или небесные тела. Думу – сын. Зи – дух, жизнь или жизненная сила. То есть полностью его имя переводится как – «Хранитель солнечного камня, сын жизненной силы».

Она снова улыбнулась, словно поделилась с гостями волшебным заклинанием, призванным наделить их неугасимой силой и вознести их души на недосягаемые высоты.

– Какой бред, – шепнул Карл Ассаду, пока женщина вела их по небольшому коридору, откуда они могли наблюдать за тремя-четырьмя десятками полных лучшими надеждами людей, облаченных в белые одежды. Они сидели на полу, напоминая снежинки на асфальте.

Все благоговейно молчали в течение нескольких минут, перед тем как вошла женщина и возвестила им о чем-то на странном наречии: «Ати ме пета бабка».

– Это означает: «Хранитель, открой мне свои врата».

Карл улыбнулся Ассаду, но тот стоял с отсутствующим видом. Мёрк проследил за его взглядом, направленным на дверь, которая медленно отворилась – оттуда вышел мужчина в желтом балахоне, украшенном разноцветным орнаментом.

По спине Карла пробежали мурашки.

Мужчина был высоким, светлокожим, с темными бровями. У него были длинные светло-пепельные волосы и ямочка на подбородке.

Карл с Ассадом переглянулись.

Несмотря на все прошедшие годы, сомнений не оставалось – перед ними тот, кого они разыскивали.

По рядам собравшихся пробежал шепоток, когда мужчина простер руки над аудиторией и принялся раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая: «Абаншамаш, Абаншамаш, Абаншамаш». Первые несколько минут он бормотал в одиночестве, но затем, по сигналу женщины, руководившей сеансом, все стали вторить ему.

Карл смотрел на эту женщину со странным ощущением, пронизавшим тело, когда она, словно повинуясь какому-то шестому чувству, совершенно неожиданно перехватила его взгляд. Ее глаза заставили его спину похолодеть, настолько они были мудрыми и в то же время ледяными.

– Кто это? – спросил он у сопровождающей их женщины.

– Пирьо Абаншамаш Думузи, правая рука Ату, наша всеобщая мать. Она вынашивает его ребенка.

Карл кивнул.

– Она сопровождает Ату в течение многих лет? – поинтересовался он.

Нисикту молча кивнула в ответ, приставив к губам указательный палец.

Карл тронул Ассада за плечо и показал на «всеобщую мать». Сириец тоже ее отметил.

Практически весь сеанс состоял из монолога на английском языке. Ату давал собравшимся указания, каким образом следует осуществлять симбиоз с природой, отвергнуть все догмы и убеждения и сдаться на милость всеобъемлюшему животворящему солнцу. Затем он обратился к женщине, ведущей сеанс:

– Сегодня я слушал Зини, дух ветра, и с его помощью мне открылось, как будут звать нашего ребенка.

– Когда ребенок должен родиться? – спросил Карл у Нисикту.

Та показала ему три пальца. Значит, к августу. То есть «всеобщая мать» на шестом месяце беременности.

– Если родится девочка, имя ей будет Аматэрасу, – продолжал Ату, в то время как внемлющие ему люди вздымали руки к потолку.

– Прекрасное имя, – шепнула Нисикту. – Аматэрасу – богиня солнца в синтоизме. Полное ее имя – Аматэрасу-Омиками, «великое августовское божество, озаряющее небеса». – Говоря это, Нисикту постепенно становилась все более экзальтированной. – Интересно, как назовут ребенка, если родится мальчик.

Карл кивнул. Вряд ли отпрыска назовут Франк.

– А если ты подаришь нам сына, Пирьо, его будут звать Амельнару. «Поэт, что разнесет весть по всему миру».

Он пригласил ее подняться на подиум. Она склонила перед Ату голову, и он протянул ей два небольших камня.

– С этого дня я прошу тебя, Пирьо Абаншамаш Думузи, хранить солнечный камень из Кнархоя, что ведет нас к ярчайшему свету, а также солнечный амулет из Риспебьерга, что связывает нас с предками и их верой.

Затем он снял свою робу, обнажив торс, и накинул ей на плечи.