Без предела - страница 129

– И что?

– А то, что Франк хотел основать новую духовную философию. Он хотел собрать все, что было полезным, и объединить, а человек, пришедший с ним, был свидетелем истины, по его собственным словам.

– Черт возьми, странно как-то. Ну и что, в итоге он обосновался где-то?

– Они оба думают, что да. А терапевт Аура-Сома даже помнит имя человека, который сопровождал Франка. Его звали Симон Рыбак. И все еще смеялись, ибо более символичное имя сложно себе представить, правда же? Итак, Франк выступал в качестве мессии, а Рыбак – в качестве его спутника. Одна из моих утренних собеседниц рассказала, что Симон Рыбак проявил неподдельный интерес к ее саду с лекарственными травами и сказал, что тоже не отказался бы от такого. И, наконец, последнее, Карл! – Палец, угрожающий пронзить чрево Мёрка, вновь выстрелил вперед. Ему даже захотелось схватить ножницы и чуток укоротить это щупальце.

– Да говори уже наконец, черт подери! Что дальше?

– Мужчина по имени Симон Рыбак основал-таки свой питомник растений. Он находится у Хольбэка в районе под названием Святой Угол.

– Святой Угол? Ну, понятное дело, такое название почему-то меня нисколько не удивляет. И самый последний вопрос. Что такое терапевт Аура-Сома?

– Ну да, тут немного странно. Я решила не спрашивать у нее, сама посмотрела в Интернете. Что-то связанное с бутылочками, содержащими целебные цветные вибрации… вообще-то я не совсем поняла.

Карл потянулся за сигаретой. Вероятно, в выяснении смысла этой профессии можно было далеко уйти по тонкому льду – и так никогда и не добраться до сути.

– Карл, а ничего, что мы Розу с собой не взяли? Все-таки она этого мужика нашла, – засомневался Ассад, молотя челюстями жвачку, которую запихнул в рот пятьдесят пять километров назад.

– Ассад, глянь на навигатор. Я думаю, после Мункхольмброэн нам надо миновать Эриксхольм, что скажешь?

– Скажу, что зря мы Розу не взяли. А как только съедем с моста, поворачивай налево.

Карл смотрел на сверкающий к югу фьорд с выделяющейся бухтой, с небольшими островками и выдающимся в воду мысом. Насколько он мог разглядеть, на противоположном берегу, на полуострове, в гордом одиночестве притулился к низинным пастбищам белый домик.

– Видишь, она вполне пришла в себя, раз они с Гордоном…

Мёрк перевел взгляд на будку, в которую они с Виггой частенько заглядывали, уезжая на выходные за город на мотоцикле. То были прекрасные дни, особенно учитывая, что на большее у них не было денег. И насколько он преуспел в жизни с тех пор?

– Ассад, я подумываю об увольнении, – выпалил Карл, поддавшись внезапному импульсу. – Естественно, Ларс Бьёрн обрадуется. И тем не менее…

Ему даже не пришлось смотреть на Ассада, чтобы понять, что тот перестал жевать. Он определил это на слух.

– Наверное, это худшее, что может приключиться со мной, – сказал сириец на удивительно чистом датском языке, так что Карлу даже пришлось резко повернуть к нему голову. – Карл, тут сворачивай, – акцент прорезался снова. – Не понимаю. И что бы ты стал делать?

– Открыли бы с тобой сирийское кафе. И подавали бы исключительно чайный клейстер с мятным привкусом и скользкие пирожные. Чай-клейстер и арабская музыка на всю катушку.

Напарник снова принялся за жвачку. Кажется, не поверил в серьезность намерений Карла. А жаль.

Они проехали по проселочной дороге несколько ферм, затем пересекли какую-то деревню и устремились дальше, направляясь к отдельно стоящему домику.

– Какое захолустье! – констатировал Ассад, когда пейзаж развернулся перед ними во всем своем промозглом великолепии. Значит, он никогда не бывал в Вендсюсселе.

На Карла вновь снизошло вдохновение:

– Ассад! Не хочешь завтра смотаться со мной в Брёндерслев на похороны моего кузена? Познакомился бы с моими родителями и остальными соплеменниками…

– У кого сопли? – успел поинтересоваться Ассад, перед тем как в конце дороги замаячил пресловутый домик. С обеих сторон простиралась водная гладь с виднеющимся далеко на горизонте мостом, сзади и спереди раскинулся лес с пересекающей его нитью дороги. Завораживающий вид, поистине мировая жемчужина пейзажа.