Катышевой удивительно везло. Как правило, долго на одной работе она не задерживалась, блнзких знакомств с сослуживцами не заводила. И поэтому, когда уходила, в памяти людей особых воспоминаний не оставляла. Почти десять дней Федор Ефимович кропотливо рылся в карагандинских знакомствах Катышевой. Были они поразительно похожи, эти случайные встречи, чаще всего ресторанные: мимолетные связи с мужчинами, которые сейчас испытывали одну лишь стыдливую неловкость. Никто из них ничем не мог помочь Репрынцеву, И все-таки настойчивость Федора Ефимовича дала результат.
В строительно-монтажном управлении он натолкнулся на разговорчивую сотрудницу, которая знала Катышеву и, видимо, не любила ее по каким-то своим причинам. От нее-то он и узнал, что у прежнего начальника управления из-за Катышевой были какие-то неприятности.
— А точнее нельзя? — допытывался Федор Ефимович.
— Да разное говорили… Она от нас в горисполком уходила, а потом оттуда скрылась.
— Мне говорили, что она уволилась.
— Мало ли что говорят. А начальника нашего она тогда ограбила. Вот. Ему со всех сторон досталось: и от жены, и от высших… Он же на нее характеристику писал.
…Федору Ефимовичу пришлось снова заняться коммунальным отделом… На этот раз он не был столь доверчивым. За увольнением Катышевой крылась довольно запутанная история. Да, Катышева подавала заявление об увольнении, Ее просьбу удовлетворили, оформив надлежащим приказом, и выдали обходной лист. После этого ни обходного листа, ни самой Катышевой больше не видели. Все объяснилось, когда в отделе кадров обнаружили, что ее трудовой книжки у них нет и Катышевой незачем к ним было приходить. Позднее хватились и печати, которой заверяли записи в трудовых книжках… Еще позднее узнали, что Катышева осталась должна крупную сумму своему бывшему начальнику по строительно-монтажному управлению… Вот и получилось: человек уволен по закону, а больше похоже на то, что скрылся.
Что мог обо всем этом думать инспектор уголовного. розыска Федор Ефимович Репрынцев? Прежде всего поражало его то, что Катышеву не стали разыскивать.
Почему?!
И вот — новое знакомство…
— Мешконцев, — не встав из-за стола, назвался Федору Ефимовичу крупный лысеющий человек, слегка нагнув голову в поклоне, что, вероятно, следовало принять за оказанную честь.
Присев на стул перед его огромным столом, Федор Ефимович сразу как бы стал меньше ростом, но с достоинством ответил:
— Майор милиции Репрынцев. — Потом усилил: — Из уголовного розыска.
— Чем проектная организация могла заинтересовать милицию, да еще уголовный розыск? — снисходительно осведомился Мешконцев.
— Тем более — города Свердловска, — в тон ему добавил Федор Ефимович.
— Даже? — попробовал скрыть удивление за веселостью Мешконцев.
Но Федор Ефимович решил не заметить этого и перешел к делу:
— Вверенная вам проектная организация нас не интересует. Я пришел лично к вам.
— Ко мне, значит… — Мешконцев сбросил с себя добродушие. — Пожалуйста, слушаю.
— Раньше вы работали в строительно-монтажном управлении шоссейных дорог.
— Было, было такое. Уже забывать стал.
— За год-то? А я как раз надеюсь на вашу память, — бодро признался Федор Ефимович.
— Попробуйте.
— У вас в управлении в то время работала некая Катышева Александра Никитична.
— Возможно.
— Да точно, товарищ Мешконцев. Особа довольно приметная. Потом она ушла в коммунальный отдел горисполкома. Оттуда скрылась…
— Уволилась, я слышал.
— Скрылась. И у вас из-за этого, насколько я понимаю, были некоторые неприятности.
— Ну, какие у меня могли быть неприятности?
— Об этом я и хочу спросить вас.
— Были неприятные разговоры в связи с этой особой, — нехотя признался Мешконцев, всем видом показывая, что делает это только из стремления как можно быстрее закончить беседу. — Но я не принял на себя никаких упреков. Катышева переходила от нас в коммунальный отдел по собственному желанию. Претензий по работе к ней не имелось, и, естественно, я подписал положительную характеристику. А спустя два месяца она, видимо, решила уехать из Караганды, и там у них произошла какая-то история с увольнением…
