Ошеломляющая новость в минуту собрала у дежурного всех, кто находился в эту раннюю пору на работе. Там вместе с участковым уполномоченным младшим лейтенантом Ефимом Афанасьевым сидел испуганный и бледный от бессонницы житель красногвардейской окраины
— Прокопий Александрович Червяков, послушно отвечающий всем, кто его спрашивал,
— В какое время?
— Возле полуночи. Жена уже спать ложилась, а я хотел сенки закрыть.
— Ну?
— Слышу, в другой комнате окно стукнуло. Подошел к двери, а она в аккурат напротив приходится, и вижу: окошко настежь, а в нем парень незнакомый. Как меня увидел, пистолет направил, да осечка получилась. Я, конечно, обратно. Схватился за охотничье ружье, а в это время ба-бах!.. Слышу, соскочил с завалины… Окошко, в которое лезли, выходит на огород, жердями он у меня огорожен. За ним проулок на дорогу, что к станции ведет. Только и видел, как двое туда выскочили и побежали…
— В лицо не приметил? Одежду?
— Какое там! Темнота ведь у нас, правда, у дороги фонарь на столбе. Не он бы, так и вообще ничего не увидел… Забегаю домой, а в комнате баба голосит. Сидит на половике в луже крови. Кинулся к ней, оглядел — нога прострелена… Сам я фронтовик, конечно. Изорвал простыню, ногу перетянул повыше раны, как мог перевязал и — в больницу за докторами.
Ночью-то везти не на чем. А потом их разыскал, — взглянул он на Афанасьева, — да вместе сюда…
— Не потом, а сразу полагается, — недовольно за «метил дежурный.
— Я то же говорил, — вставил Афанасьев.
— Теперь вот восьмой час, — взыскивал дежурный. — Знаешь, за это время куда можно убежать не только что на поезде, а вовсе пешком? А то бы собаку вовремя пустили, и все такое прочее…
— Так ведь баба, она ревет. До больницы-то не отпускала. Испугалась до смерти, — попробовал защититься Червяков, но виновато умолк.
Суровый дежурный, не слушая его, поднимал по телефону начальство и рассылал людей за оперативными работниками. Скоро два милицейских мотоцикла с колясками запылили в сторону Красногвардейска.
Дом Червякова был добротен и вместителен. Из холодных сенок одна дверь вела в чулан, или, как назвал хозяин, в светелку, а другая — в две смежные просторные комнаты. В первой — направо разместилась большая русская печь. Напротив входа, у окна, стоял обеденный стол. Но грабители лезли в другое окно, то, что находилось сбоку от шестка. Оно-то и противостояло двери во вторую комнату — горницу. От этого окна, которое хозяин так и не успел закрыть после нападения, просматривался длинный половик, протянувшийся от двери до кровати, с бросающимся в глаза бурым кровяным пятном.
Наскоро осмотрев дом, опергруппа на виду у собравшихся зевак занялась исследованием огорода. Оперуполномоченный и участковый деловито изучали каждый квадратный метр земли, время от времени покрикивая на осмелевших любопытных не из-за того, что те путались под ногами, а скорее от собственной досады: на истоптанном и перекопанном после недавней уборки огороде всюду валялась ботва, мешали ходить комья земли.
Надежда обнаружить среди этого беспорядка какие-то следы угасла с самого начала.
Уже закурил начальник, строго посматривавший на своих подчиненных, заговорил с кем-то из знакомых участковый, и в это время упорство оперуполномоченного Никишина было вознаграждено:
— Патрон с осечкой!
Он нашел его метрах в четырех от окна. Протертый платком патрон матово желтел на ладони удачливого оперуполномоченного.
— От пистолета «ТТ», — объявил он, передавая находку подошедшему начальнику.
Тот мельком взглянул на патрон и позвал:
— А ну-ка, граждане, чем зря топтаться, поищите-ка тут вот такую гильзу. — И, показав подскочившим мальчишкам патрон, приказал своим: — Прошу всех ко мне. Червяков!.. Ты дождался в больнице, пока осмотрели твою жену?
— Дождался, — поспешно ответил тот,
— Пуля у нее в ноге застряла или нет?
— Нет. В мякоть угодила, сквозь прошла.
— Хорошо. — И распорядился: — Всем в дом! Нечего тут шарашиться, надо пулю искать.
— И напомнил Никишину: — А ты место приметь, где патрон нашел. Для схемы.
Прошло более часа. В комнате осмотрели каждый сантиметр противоположной окну стены, сдвинули с места всю мебель, проверили каждую щель в полу. Пуля — как испарилась.