В данном случае ощущается почерк мелкого, но достаточно хладнокровного карманника. До поры до времени он маскировался под честного нормального парня, такого, как все. Он и впредь постарается носить эту маску, которую сбросил, наверное, на полчаса, в полной уверенности, что разоблачить его не смогут.
Не спеша обходил свое немалое по размерам хозяйство старшина. Заглянул в котельную. Осмотрел баню. Издали понаблюдал за клетками, в которых содержались сторожевые собаки. Доступ к ним имел лишь рядовой Афанасий Карагин. Сильные злые овчарки никого больше не подпускали к себе. В обязанность Карагина входило разводить своих любимцев на посты, ухаживать за ними: поить, кормить, следить за здоровьем и чистотой четвероногих помощников человека.
Когда-то, еще до армии, Карагин имел несколько приводов в милицию. Улица связала его с людьми, нечистыми на руку. Винокуров никогда не напоминал об этом солдату, да и повода не было. Но помнить о том прапорщик обязан. Среди товарищей Афанасий держался особняком. В какой-то мере этой обособленности способствовала сама должность его. Но Александр Филимонович знал, что задиристо самолюбивыми людей делает не должность, а характер. Карагин, как показывали наблюдения, по своему адресу не терпел шуток. Высмеять же соседа по курилке, и зачастую зло и беспощадно, случая не упускал. Не прост ох не прост был рано потерявший отца парень.
«Интересное местечко, — мысленно произнес старшина. — При желании тут, в клетках, можно спрятать что угодно. Охрана-то вон какая зубастая. Сунься попробуй».
На следующее утро прапорщик стал по одному вызывать к себе солдат и сержантов для беседы. Где-то двадцатым или двадцать первым пригласил и рядового Карагина.
— Человек вы самостоятельный, — сказал ему старшина. — Как замечал, на все имеете свою точку зрения: другим не поддакиваете. Поэтому и хочу спросить, как по- вашему, кто мог взять деньги и остальное?
Солдат сжал губы, лишь на мгновение опустил глаза, а когда поднял их на старшину, в них появилось жесткое выражение:
— Чужая душа — потемки, товарищ старшина. Вон сколько народу перебывало у нас. И каждый, наверное, себя хуже других не считает. Почему же я должен знать, что и у кого на уме?
— Ну а все-таки? Могли бы вы сделать какое-то, пусть самое предварительное, заключение?
— Нет, Шерлока Холмса из меня не получится. У самого стащили электробритву. Теперь небось она далеко-о отсюда.
— Ладно, разберемся... Можете быть свободны, товарищ Карагин.
По тому, с. какой подчеркнутой старательностью изображал спокойствие солдат, как, выходя из канцелярии, вдруг обернулся и глянул на старшину, Александр Филимонович догадался: он. А версия с бритвой — уловка, дескать, кто же сам у себя потащит?
Как ни в чем ни бывало продолжал Винокуров беседовать с людьми. А вечером позвонил в штаб части и попросил прислать в подразделение ветфельдшера. К тому же подошел срок проведения дезинфекции клеток. Так что предлог был удобный.
...Когда собак увели, а делал это, разумеется Карагин, старшина тщательно осмотрел клетки. В одной из них, под полом, обнаружил оцинкованный ящик из-под патронов. Сейчас в нем лежали деньги, часы и «пропавшая» у Карагина бритва. Изъяв содержимое тайника, Александр Филимонович ушел в казарму. А через час туда прибежал запыхавшийся и бледный Карагин:
— Товарищ старшина, товарищ старшина, я должен вам что-то сказать!
— Слушаю вас.
— А вы не передадите наш разговор ребятам?
— Смотря что... Одно могу сказать твердо: будете со мной откровенны до конца, я вас не подведу.
Афанасий вдруг весь как-то съежился, потух:
— Боюсь... Хуже мне будет.
— Если не доверяете, тогда ничего говорить не надо.
— Вам скажи, ребята узнают.
— Разве был случай, когда бы я не сдержал свое слово?
— Не было.
— Так в чем же дело? Впрочем, если сомневаетесь во мне, тогда идите. Идите и подумайте.
Во время вечерней поверки, закончив перекличку, старшина всенародно возвратил деньги, часы и электробритву их владельцам. Это был точно рассчитанный психологический ход. Белый как мел отходил от прапорщика Карагин со своей нашедшейся «пропажей». Перед строем личного состава прапорщик пообещал, что отныне в казарме ничего не пропадет. Так оно потом и вышло.
