А здесь, на улице, возле магазина, уже собралась толпа любопытных — успел сработать беспроволочный деревенский телеграф. Охали, ахали, комментировали происшествие:
— Ить надо, такую решетку, разбойник, отодрал.
— Чай, он не руками, поди, ломом выкорячивал.
— Ты почему знаешь? Аль практику имеешь? Гы-гы- гы!..
Алексеев усмехнулся, потом, занятый своими невеселыми мыслями, снова нахмурился, поинтересовался:
— Кочкин, ветлы у вас в селе растут?
— Ветлы? — озадаченно переспросил участковый милиционер. — В селе? Вдруг-то и не скажу, покумекать надо малость.
— Чего напрасно кумекать? — вмешалась в разговор одна из понятых, Нина Петрякова. — В селе, кажись, нет. А вон там, — махнула рукой в сторону города, — за огородами, есть.
Вторая понятая, Натра Сайфутдинова, добавила:
— И вдоль Самары, то есть по ее берегу, целый лес. — Не удержалась, полюбопытствовала: — А зачем они вам, ветлы?
— Веников хочу наломать, в баньке попариться.
— Так веник лучше березовый иль дубовый, — не понял шутки участковый.
— Может, и лучше, — поскучневшим голосом, рассеянно согласился Алексеев. Круто меняя разговор, кивком головы показал на обезображенное окно: — Как думаешь, Кочкин, чьих рук дело?
Тот помялся, стараясь придать лицу глубокомысленное выражение.
— Ума не приложу, Александр Николаевич. — Чуточку помедлив, рьяно пообещал: — По всем дворам пройду, из-под земли подлеца выкопаю!
— Насчет всех дворов — не знаю, надо ли. Но поговорить с людьми, само собой, необходимо. И, конечно, охватить как можно больше. Вдруг кто-то что-нибудь видел, слышал или хотя бы имеет догадку. Пусть показание окажется микроскопическим — все равно и его на заметку.
— Понял, Александр Николаевич, так и сделаю, я этого мазурика к ногтю, к ногтю! Все силы приложу!
«Ни черта не сделаешь, ни черта не приложишь»,— раздраженно подумал Алексеев.
До этого ему с Кочкиным встречаться не доводилось и что он за человек, не имел понятия. Но вот побыл с ним, поговорил, задавая то прямые, то косвенные вопросы, выяснил, как он понимает и выполняет свои вовсе не простые обязанности участкового, и пришел к неутешительному выводу: Кочкин из тех, кто много обещает и мало делает.
«Но, может, решил я слишком поспешно, может, к счастью, ошибаюсь?» — засомневался Алексеев.
Нет, очень скоро он убедился в своей правоте. Абсолютно никакой помощи Кочкин ему не оказал, он даже толком побеседовать с людьми не сумел. Пришлось Алексееву идти по домам самому. Впоследствии по его рекомендации у следователя побывали В. Е. Журавлева, Е. Н. Козлова, А. И. Картавцева, многие другие жители Черноречья. Все они искренне стремились помочь работникам милиции установить личность вора, однако ничего конкретного, определенного сказать не могли, а потому, чувствуя себя без вины виноватыми, сокрушались:
— Ведь что обидно? Может, он, гадюка, рядом живет, руку подает, в глаза заглядывает, а что он и есть гадюка, не догадываемся, не знаем...
2
Время придвинулось к обеду, Алексеев же не сделал и малюсенького шага вперед. Кто? Вопрос оставался без ответа. И, вероятно, именно потому, что иной зацепки больше пока не имелось, дал ход листикам ветлы. «Ну хорошо, — рассуждал, — вон под взломанным окном в землю втоптана старая подкова, рядом синеет стеклышко разбитой бутылки, ближе к дороге валяется придавленный ребристым камнем клок сухого сена. Видно сразу, они здесь не первый день. Но листья, листья. Загадка...»
В конце концов Алексеев решил обследовать ветлу за огородами, о которой говорила понятая. Тут-то он и оживился, и воспрянул духом. Под огромным неохватным деревом обнаружил четко отпечатанные ботинками вмятины, а на уровне груди человека среднего роста — обломанные ветки. Как сохранились вмятины, ломать голову было не нужно — их защитила от дождя густая крона ветлы. Не представлял особой трудности и вопрос: зачем потребовались ворам, если то действительно дело их рук, ветки? Скорее всего затем, чтобы, покидая ограбленный магазин, замести ими свои следы. Что ж, там, в селе, замели, а здесь? А здесь они вот, как на ладони, и идут по полю от тропинки, проложенной в город.
