В палату ко мне вбегает Славка. Рассказывает как они сейчас напугали Ветвицкого. Эти малолетние хулиганы укрылись за дверью, и когда Ветвицкий, ничего не подозревая, беспечно бежал по лестнице откуда-то с верхних этажей, внезапно выскочили из укрытия и своими дикими криками чуть было не обратили в бегство молодого врача. Потом, мы со Славкой и Ветвицким едем в лифте. Славка спрашивает Ветвицкого: "А здорово мы вас напугали?" Тот оживляется: "Да, слушай, это кошмар просто!" Я говорю, что Славка мне уже доложил.
Мы со шпаной стоим на лестнице после неудачных попыток играть в волейбол моим мячом (он не круглый и не пружинит как Настин, который мы проткнули). Смотрим в окно. Там видна Пироговская улица, крыши, автобусно-троллейбусная остановка и странная надпись "Каучук". Ближе к горизонту видна решетчатая Шуховская башня. На улице ветрено. За окном планирует неизвестно как залетевший на высоту 9-го этажа, желтый лист. Мы стоим на подоконнике, ненадежно отделенные от бездны оконным стеклом, и боимся высоты.
Одно из самых светлых воспоминаний-ощущений того времени: я и Славка стоим на втором этаже у большого, во всю стену окна. С улицы ярко светит солнце. Мы стоим, щуримся на солнце, нам тепло, хорошо... Разговариваем. Я вспоминаю, что когда ложился в ВНЦХ еще было лето, все деревья были еще зеленые, а теперь..."Стоят лысые" - добавляет Славка. У меня отличное настроение. Мне все нравится. И солнце, и окно, что оно такое большое, и то что за окном, и то что рядом стоит Славка... Видимо в тот день организм мой окончательно решил пойти на поправку.
Наконец был назначен день Славкиной операции. Весь вечер с ним была его мама и нам почти не удалось поговорить. Только поздно вечером, когда его мама ушла, Славик подошел ко мне и я неуклюже попытался его подбодрить. Славка сказал, что операции совсем не боится. Я подтвердил, что бояться действительно нечего. Мы договорились, что я его дождусь из реанимации (меня на днях должны были уже выписать) И Славка пошел спать.
Утром я проспал момент когда его повезли в операционную.
Почему-то я был абсолютно уверен, что у Славки все будет хорошо. Поэтому я особо за него и не волновался. Потом сказали, что Славка уже в реанимации и операция прошла успешно.
На следующий день меня выписывали. А Славку все не спускали из реанимации. Мне уже начали оформлять документы на выписку. Я забеспокоился. Наша пресловутая бюрократия и бумажная волокита была сейчас как нельзя кстати. Наконец из грузового лифта вывезли каталку со Славкой. Я встретил его в коридоре. Славка смотрел довольно бодро. Его завезли в палату и я помог ему перебраться на кровать. Славка выглядел неплохо, конечно он был немного бледный, но ни на что не жаловался и вообще, держался очень хорошо. Я бы даже сказал - мужественно. Не распускал нюни.( Когда из реанимации привезли Витьку, он накрылся с головой одеялом и плакал навзрыд от жалости к себе и от радости, что остался жив. Мне потом даже стало неудобно и я вышел из палаты.) Пришла моя Мама. Она обрадовалась увидев Славку. У Славки, как и у всех послеоперационных больных сиплый голос - голосовые связки травмированы интубационной трубкой. Я советую ему пить гоголь-моголь. Приношу ему свой стакан с уже готовым гоголем-моголем. Славка с удовольствием пьет. Чуть ли не в последний момент вспоминаю, что до сих пор не обменялся со Славкой адресами. Славка диктует, я записываю. Индекса он не помнит. Так как после выписки я еще месяц должен был жить в санатории в подмосковном Переделкино, мы договариваемся, что я ему оттуда позвоню (что я потом и делал несколько раз). Славка приглашает меня к себе в гости в Минск. Он уверен, что мы обязательно еще увидимся и погуляем по Москве. Я в этом совершенно не уверен, наоборот, я думаю, что вижу Славку в последний раз, но чтобы его не расстраивать, соглашаюсь с ним. Потом я решил спуститься в вестибюль за Славкиной мамой, но встретил ее в дверях лифта. Ей передали, что Славка уже тут. Она принесла Славке обещанную электронную игрушку "Ну-погоди". Славка доволен. Возле Славкиной кровати собрались, наверное все дети отделения. Нам не дают как следует поговорить напоследок. Потом меня вызывают к старшей сестре. Я думаю что уже пора. Мы со Славкой жмем друг другу руки. Я беру с него слово, что он будет писать. Прощаемся с его мамой. Документы уже оформлены. Все, внизу уже ждет машина, которая должна везти меня и еще нескольких больных в Переделкино. Мы с Мамой напоследок заскакиваем в Славкину палату. Ему обрабатывают шов, а так как я уже одет по-граждански, то зайти в палату я не могу. Я машу Славке рукой. Славик машет мне. В глазах у него слезы.
