Мы сидели впереди, под балдахином, чтобы уберечься от брызг, которые отбрасывал «Голубой бегун», врезаясь как нож в легкие волны на максимальной скорости.
— Он всегда идет с таким шумом? — спросила она, поневоле повысив голос.
Я покачал головой:
— Только при выходе в море. Когда начнем ловить, пойдем на одном моторе, да и то приглушенном. Шума почти не будет.
— О-о! — отозвалась она как будто с облегчением.
«Голубой бегун» представлял собой тридцатипятифутовое спортивно-рыболовное судно с бортовыми рычагами управления и большими аутригерами, приспособленными для ловли марлина.
Хоулт содержал его в образцовом порядке, белые борта и палуба сияли и сверкали на солнце. Он и его помощник были из породы молчунов, и единственным интересом в их жизни была рыбная ловля. Они действительно были превосходными рыбаками. Выходить с ними на ловлю — одно удовольствие!
Когда до десяти оставалось несколько минут, мы вошли в струю морского течения немного юго-восточнее маяка Сэнд-Ки, и мне показалось, что Ки-Уэст лежит почти на линии горизонта.
Море было прекрасным — темно-синее, с фиолетовым оттенком за неровной линией рифов и мелкой рябью донных волн, набегавших с юго-востока.
«Голубой бегун» замедлил ход. Сэм, помощник капитана, наладил аутригеры и лесу с приманкой.
Затем кивком указал миссис Форсайт на предназначенное для нее кресло у левого борта и закрепил конец ее удочки в специально привинченные к нему шарниры.
Она взяла удочку в руки и оглянулась на меня.
— И что я должна с этим делать?
Обычно я терпеть не могу людей, которые болтают во время рыбной ловли, но сейчас все было иначе. Мэриан вызывала у меня любопытство — и чем дальше, тем больше.
— Следите за приманкой, — сказал я. — Вы ее видите? Немного правее, футах в семидесяти пяти позади?
Она начала всматриваться в водную поверхность, и в этот момент приманка на секунду мелькнула и снова исчезла в набежавшей волне.
— Да, да, теперь вижу!
— Не сводите с нее глаз, — посоветовал я. — Ни на минуту…
Она кивнула:
— А каким образом я буду знать, когда рыба клюнет на эту приманку?
Меня чуть не передернуло от этих слов, но я сдержался.
— Эта рыба не клюет — она наносит удар. Но дело не в этом. Вы узнаете, когда она клюнет, даже если не увидите этого. Хотя бы потому, что вас предупредит Сэм или капитан. Сэм будет стоять за вашим креслом, а капитан все время на палубе, так что они видят в глубину гораздо дальше, чем мы с вами. Ведь наш угол зрения меньше, и степень преломления больше. Они всегда видят рыбу раньше, чем мы, и обычно точно знают, где она находится перед тем, как броситься на приманку. Но если вы не увидите ее своими глазами, то многое потеряете. Собственно, половина удовольствия состоит как раз в том, чтобы увидеть эту рыбу. Бросок рыбы к добыче — чрезвычайно волнующий момент. Это вроде ловли на искусственную мушку, только гораздо грациознее.
Я взглянул на нее. Мэриан надела темные очки, и я не мог видеть ее глаз, но у меня опять появилось такое же чувство, какое уже не раз возникало с момента нашего знакомства, — будто она завороженно ловит каждое мое слово, и даже не слово, а мой голос, интонации.
Между тем Сэм дал мне другую удочку и протянул леску по аутригеру. На время я забыл про мою спутницу — меня охватило уже испытанное мною нетерпеливое чувство и радость предвкушения.
Солнце припекало. Над голубой поверхностью моря то и дело мелькали летающие рыбы. Мимо нас прошел танкер, покачав нас на своих волнах.
Внезапно под моей блесной вода как будто закипела и раздался легкий щелчок — это леса соскочила с аутригера.
— Макрель, — коротко заметил Хоулт.
Я отпустил удочку и, подождав, когда натянется леска, быстро вытянул ее из воды. Рыба была средних размеров, не больше трех футов весом.
— Хорошая приманка для марлина, — заметил Сэм, бросая эту первую добычу в ящик.
Я взглянул на миссис Форсайт. Со скучающим видом она закурила сигарету. Видимо, рыба ее мало интересовала. Да уж что и говорить, рыба попалась не ахти какая!
Так прошел час. Я поймал барракуду фунтов на пятнадцать, потом скумбрию, изрядно потрепанную барракудой. У миссис Форсайт вообще не клевало, но это, видимо, не вызывало у нее ни малейшей досады. Казалось, она погружена в какие-то свои мысли. Мы продолжали ловлю.
