— Хватит говорить глупости, — голосом старой учительницы сказал Вальдемар. — Ойген и театр ортогональны.
— Ой! — испугалась Наталья Андреевна. — Это кто вас таким выражениям научил?
— У них на Остендштрассе нездоровый климат, — объяснил Ян. — Флюиды ортогональности растворены в воздухе.
— Я вот сейчас уеду, — предупредил Вальдемар, — и вы лишитесь шанса узнать про хоррор в водевиле и оперетте!
— Давай уже! — Ян махнул рукой: всё равно же прочитает!
Вальдемар искренне оживился — хотя, казалось бы, куда же ещё-то?
— Ну, исключительно в виде примера:
Как в трясину — в смятенье, ведь знает любой:
Твои страхи как тени идут за тобой.
Как десерт подаются кошмары на блюде:
Паутинная ночь и стеклянные люди.
Он оживлял ритмичную и громогласную декламацию широкими взмахами рук. Потоки пассажиров огибали его по широкой дуге — попасть под аккомпанирующую руку поэта никого не прельщало.
Интересно, а есть ли такая наука — человекодинамика, подумал Ян. О движении толпы — как аэродинамика или гидродинамика, только относительно перемещающихся людей. Как правильно входить в метро в час пик, как двигаться вдвое быстрее средней скорости потока. Яну хотелось отвлечься, соскочить на любые посторонние размышления — потому что мрачные глупые стихи опять взбаламутили в нём холодный осадок, донный ил событий последних дней.
Ян сглотнул комок в горле.
— А у тебя разве пьеса в стихах?
— Что значит «пьеса»? — возмутился Вальдемар. — У меня, что, только одна пьеса?
— Есть ли у вас план, мистер Фикс? — вспомнил Ян когда-то любимый мультфильм.
— Что за «стеклянные люди»? — улыбаясь, немножко резко спросила Наталья Андреевна.
— Так... э-э… — Вальдемар бросил взгляд на угрожающе шевелящего бровями Яна, и быстро скорректировал ответ. — Примитивная рифма к «на блюде». Да и вообще — часто ли творец знает, что творит?
Он, подмигнув, пожал Яну руку и перешагнул с перрона в вагонный тамбур.
— Оставляю вас не по своей воле, но лишь в силу неблагоприятно сложившихся географических обстоятельств! Франкскую крепость нельзя надолго оставлять без присмотра — обветшает!
— Было приятно. — Наталья Андреевна шутливо помахала ему кончиками пальцев.
— Хорошо, что вы первая об этом сказали! — расплылся в донжуанской улыбке Вальдемар. — А то я всё стеснялся и никак не мог подобрать слов для достойного выражения схожей идеи.
Поток его красноречия смогли прервать только сомкнувшиеся двери поезда. Вальдемар прижался лбом к стеклу и, пока состав начинал набирать ход, ещё успел показать экспрессивную пантомиму: Наталье Андреевне — о том, что Ян — отличный парень и лучший гид в окрестностях, не теряйте времени и путешествуйте до упаду, тут полно всего интересного; Яну — дежурное пиши-звони-не-пропадай, а также будь молодцом, веди себя хорошо; и им обоим — хорошо вам, остаётесь тут, а я, несчастный, уезжаю!
На обратном пути Наталья Андреевна взяла Яна под руку и поймала ритм его шага. Когда они вышли из вокзального здания, у неё зазвонил мобильный.
— Да.
Она замолчала почти на минуту, потом повторила:
— Да.
Наверное, это был типичный «долгий разговор». Наталья Андреевна только слушала, и они успели пересечь площадь и выйти на Рёмервалль, прежде чем она произнесла следующую реплику:
— Я поняла.
После чего, не прощаясь, нажала на сброс.
Ян не смог понять, был этот звонок «хорошим» или «плохим».
— Отличный у вас друг, Ян! — сообщила Наталья Андреевна.
— Вы ещё Ойгена не видели, — похвастался Ян, — дуэтом они вообще ураган.
У самого отеля, медленно обогнав их, по улице проехала легковая машина. И снова, снова — словно кто-то тронул за плечо. Ян присмотрелся к уезжающей «ауди», потом невзначай оглянулся, а когда и позади не увидел ничего необычного, то посмотрел на Наталью Андреевну. Она смотрела на него очень внимательно, но тотчас опустила глаза и спросила:
— Что-то случилось?
— Нет, — пожал плечами Ян. — Просто жду важного звонка, а всё никак.
— Работа шпиона — это ожидание! — улыбнулась она.
— Чьё это?
— Ле Карре. А сами позвонить не можете?
— Не тот случай. У вас, я смотрю, наоборот — звонок за звонком? — он потянул на себя дверь и пропустил её вперёд.
