— Хочешь послушать? — обрадовался Вальдемар, ища по карманам телефон.
— Давай, — согласился Ян.
— Вов, — Ойген аккуратно разлил по половинке.
— М? — отозвался тот, погрузившись в меню.
— А мне одному кажется, что нашего гостя гнетёт тяжкая кручина?
— Ага, в смысле, нет, не одному. Вот он сидит весь такой улыбчивый, а сам себе тихонько только и думает, как бы нас ненароком своими хлопотами не опечалить.
— Рассказывай давай, — велел Ойген.
Тут уж было не отказаться!
А потом остыла текила и доварился борщ, и комбинация этих компонентов превзошла все ожидания. И начало вечереть, и благодаря стараниям друзей Яну стало казаться, что горе — не беда. Уговаривать себя в таком ключе он мог бы и сам, а вот чтобы в это поверить — тут, конечно, понадобилась серьёзная дружеская поддержка.
Обсудили ситуацию так и эдак, прокрутили возможные варианты развития событий. Выходило, что надо просто подождать, пока Виталий даст зелёный свет на возвращение. Ну не в казённый дом же Яна определят за его страшные прегрешения! Подумаешь, собрал конверты! Все так делают, и никого ещё не расстреляли, что уж там. Вроде, Ян и сам всё это знал, однако стало ощутимо легче.
Потом Ойген поведал трагическую историю «про Наташу» — Ян и Вальдемар единогласно постановили, что всё к лучшему.
Тем более, что на горизонте появилась загадочная Грета из Ганновера, без пяти минут психотерапевт, вопреки имени вообще не немка, а вполне наша, и, кстати, симпатичная на грани безупречной красивости! Ойген, что называется, считал часы и минуты до её завтрашнего приезда.
— Он даже всё пропылесосил! — сообщил страшную тайну Вальдемар. — А у нас интернет накрылся, так из Женькиного телефона эсэмэски уже на ковёр сыплются.
— Завтра будем лепить пельмени! — безапелляционно заявил Ойген. — Нужно произвести впечатление, что мы не пьянь какая-нибудь, а домовитые домохозяева с серьёзным подходом к домоводству.
— Какая ещё пьянь, скажешь тоже! — бодро завозмущались остальные.
— Мне сон был, — сообщил Ойген. — Про Ганновер!
— Ого, — оценил Вальдемар.
— А мне тоже снился город сегодня, — сказал Ян. — Только не знаю, какой. Зато я звонил по телефону в Кёльн.
— Почему в Кёльн?
— Потому что номер запомнил.
Друзья потрясённо замолчали.
— Я правда запомнил! Все цифры!
— Гонишь, — сказал Вальдемар. — А номер знакомый? Или похож на что-то?
— Первый раз вижу.
— Ян! — Ойген с трудом выдернул себя из дивана и поднялся в рост, крепко держась за рюмку. — Ты соприкоснулся с матрицей своего подсознания! Это очень ответственный момент! За новую веху в жизни!
И махнул в одиночку, присоединиться никто не успел.
— Что за матрица подсознания? — спросил Ян, собирая корочкой хлеба свекольный осадок со стенок пустой тарелки.
— Не торопись! Сейчас объясню. У меня есть хобби. Я собираю не туда попавших. Понимаешь?
— Не-а, — честно признался Ян.
— Наоборот, — подсказал Вальдемар.
— Да. Не так. Наоборот, — длинные фразы давались Ойгену уже через силу. — Когда звонят. Позовите — кого там? — Ганса, к примеру. А Ганса тут нет. А я всегда спрашиваю: вы какой номер набираете? Нету Ганса тут. Просто ошибка. Лишняя цифра. Или кнопка не нажалась какая-нибудь. Или запала и два раза набралась. Там разные варианты. Можно цифры местами перепутать. Можно промахнуться. По-всякому.
— Отдохни, — пощадил Ойгена Вальдемар, — я дальше расскажу. В общем, Женька стал собирать все такие звонки — записывать номера. В одной-двух цифрах от нас чего и кого только нету. Набери вместо первой тройки четвёрку — попадёшь в морг!
— Замечательно, — согласился Ян.
— Меняем последние две цифры — там живёт Лейла, ей полгорода звонит. Устали отбиваться. А если семёрку случайно нажать два раза, то можно послушать прикольный автоответчик: «Сунешься ещё раз, мерзавец — скажу брату, он тебе мозги вышибет!» Круто, а? Наш Женька, как человек творчески-технический, стал все результаты заносить в «матрицу присутствия». Вариантов ошибки, конечно, огромное количество, но так даже интереснее — коллекция никогда не заполнится до конца! Теперь мы знаем уже полсотни соседей по цифрам. Пойдём, покажу!
