— Кажется, ты насмехаешься, — нахмурился Рамстан.
Хотя он не любил Бенагура, в этот момент он испытывал жалость к нему. Возможно, потому, что испытывал жалость и к самому себе тоже. Хотя скорее Рамстан чувствовал замешательство и беспомощность, вызванную этим замешательством. Он терпеть не мог такое состояние и презирал себя за то, что поддался ему. Он должен был идти прямо вперед, вопреки всему. По крайней мере до сегодняшнего дня он так думал. Теперь же… он отнюдь не был в этом уверен.
Рамстан должен был задать глайфе несколько вопросов, хотя и терпеть не мог этого делать. Он хотел бы иметь возможность самому найти ответы на них.
— Что такое болг?
Последовала пауза, словно вопрос застал глайфу врасплох. Но Рамстан мог истолковать ее молчание и по-другому.
— Болг? — переспросила глайфа. — Я не слышала этого имени в течение очень долгого времени. Столь долгого, что ты мог бы лишиться рассудка от одной лишь попытки представить себе это время.
— Ну и?.. — настаивал Рамстан.
— Это имя чудовища хаоса. Народ, который говорил на этом языке, погиб очень давно. Если точнее, несколько…
— Чего — несколько?
— Неважно. Где ты услышал это слово? Рамстан рассказал ей, что случилось в калафальской таверне. Это даже доставило ему некое удовольствие, если не считать пробуждения отрицательных эмоций, связанных с тем происшествием. Глайфа не наблюдала за ним, когда он был в таверне. Потому, что не могла, или потому, что предпочла не делать этого? Или же глайфа по какой-либо причине лгала и еще до этого знала о случае в таверне все?
— Многие участвуют в этой войне, — сказала глайфа. — Мне это известно давно, но я по-прежнему не знаю многих из них. Но у меня достаточно времени, по крайней мере я на это надеюсь.
— Что это значит? — спросил Рамстан. Ответа не последовало.
Было очевидно, что глайфа знает кое-что об уничтожении жизни на Валиске. Рамстан спросил ее, было ли случившееся там воздействием болга.
— Сейчас болг воздействует на все сущее во вселенных.
— Что ты понимаешь под «вселенными»?
— Тебе не следует стремиться узнать все за один раз. Ты не сможешь вместить все это.
В душе Рамстана снова вспыхнул гнев.
— Чем я являюсь? Просто пешкой?
— Пешки отнюдь не просты. Ничто из необходимого не является простым. Ты точка фокуса, быть может, сам фокус. И не думай, что этим словом я превращаю тебя в вещь. Фокус может быть и личностью.
Если глайфа могла залезть ему в мозги, активизировать воспоминания и лингвистические модули, то она, конечно же, могла и управлять эмоциями. Как иначе объяснить, почему он похитил глайфу? Капитан, несущий ответственность за корабль и его экипаж, никогда бы и не помыслил о таком поступке. Рамстан подверг «Аль-Бураг» и людей огромной опасности, но и сам не смог бы с уверенностью сказать — ради чего.
Конечно же, это глайфа желала, чтобы он забрал ее, и заставила его совершить этот поступок, как будто Рамстан был роботом.
Хриплым голосом он изложил глайфе эти соображения.
И как обычно, получил от нее полуответ:
— Я не могу вложить свои желания в сознание другого. Я не могу управлять тем, чего нет.
— Ты, должно быть, наблюдала смерть Вассрусс, — сказал Рамстан. — Что такое эти три дара? Каков смысл этой песни из вопросов и ответов?
— Время для этого еще придет, — ответила глайфа.
— Я сыт по горло твоими загадками! — зарычал Рамстан. — Я выкину тебя отсюда! Я сказал — выкину! И пусть тенолт забирают тебя!
Молчание, — Говори, черт тебя побери! — заорал Рамстан. — Если я не получу полные и точные ответы, я выкину тебя отсюда! Я тебе покажу!
Удалилась ли глайфа неведомо куда, отключив внешние чувства? Или же спряталась в своей несокрушимой скорлупе и посмеивалась — хотя как может посмеиваться такая штука?
Рамстан ухватил покрепче яйцо, поднял его на несколько сантиметров над столом, а потом отпустил. Глайфа со стуком упала, но не покатилась.
Если он вынесет ее наружу, это заметят. И экипаж будет точно знать, что он взял глайфу.
Лучше, пожалуй, вынести ее ночью и отнести на какое-нибудь видное место, скажем, на вершину скального выхода в полукилометре отсюда. Когда наступит день — или, быть может, еще до этого, — толтийский оператор у магнископа заметит ее. И толтийский корабль со всей возможной скоростью спустится, чтобы забрать своего бога.
