В ограде мальчишки с увлечением подбрасывали вверх кепки и что-то кричали. Как можно обмануть их ожидания! Еще сочтут трусом, будут дразнить. Валерий побледнел при одной только мысли об этом… Неизвестно, чем бы кончилась эта история, если бы на колокольне неожиданно не появился школьный законоучитель…
Позже выяснилось, что законоучитель пришел не случайно — его предупредил один из школьников, правильно рассудивший, что прыгать с такой высоты опасно для жизни».
Возможно, все так и было, хотя в дальнейшей, взрослой, летческой жизни Валерий Павлович никогда не испытывал нежности к парашютному спорту и не совершил ни одного прыжка (ни тренировочного, ни вынужденного) с шелковым куполом…
Очевидно и бесспорно одно — еще в школьные годы Чкалов заинтересовался авиацией, переживавшей в те годы едва ли не самую возвышенную и вместе с тем трагическую свою пору.
* * *
9 сентября 1913 года поручик Петр Николаевич Нестеров выполнил мертвую петлю.
«…в шесть часов десять минут вечера поручик Нестеров, поднявшись на высоту 1000 метров, остановил мотор, начал планировать почти вертикально вниз. На высоте 600–800 метров от поверхности земли летчик включил мотор, выровнял рулем глубины аэроплан, поставил его носом кверху, повернул на спину и, опять переведя в вертикальное положение носом вниз и замкнув таким образом кривую в вертикальной плоскости, выключил мотор и нормальным планирующим спуском аттерировал на стартовой площадке того же Сырецкого военного аэродрома. Весь поворот в вертикальной плоскости проведен без перегибов плавной кривой в течение 6–8 секунд.
Командир 3-й авиационной роты подполковник Бересков.
Спортивный комиссар ИВАК (Императорского Всероссийского аэроклуба. — А. М.) при Киевском обществе воздухоплавания военный летчик поручик Есипов».
Поручику Нестерову было двадцать шесть лет. Он пришел к своей петле не сразу. Позади остались: отклоненный Главным инженерным управлением проект самолета оригинальной конструкции, проект горизонтального руля глубины и направления для летательных аппаратов, полеты на планере собственной конструкции (1911 год), офицерская воздухоплавательная школа, отклонение второго проекта аэроплана, групповой перелет по маршруту Киев — Остер — Козелец — Нежин — Киев… Позади остались сомнения, поиски, насмешки, сконцентрировавшиеся в эпиграмме:
Ненавидящий банальность,
Полупризнанный герой,
Бьет он на оригинальность
Своею мертвою петлей!
Позади были опыты, расчеты, поддержка профессора Н. Е. Жуковского, названного Лениным отцом русской авиации.
А впереди?
Впереди было сообщение «Вечернего времени», не преминувшего больно лягнуть Нестерова. Газета всенародно объявила, что Нестеров «повторил опыт Пегу». (К чести французского авиатора надо отметить: он, Адольф Пегу, публично признал первенство за Нестеровым и под аплодисменты большого зала Политехнического музея в Москве, где состоялась их встреча, горячо поздравил Петра Николаевича с его выдающимся достижением).
Впереди было неудовольствие авиационного начальства, которое считало: «Петля связана с большим неоправданным риском, пользы не принесет и практического смысла не имеет».
В утреннем выпуске «Биржевых ведомостей» от 30 августа 1913 года (ст. ст.) не без злорадства сообщалось: «За полет вниз головой поручику Нестерову грозит 30 дней ареста».
Впереди у Петра Николаевича Нестерова оставался ровно год жизни, запоздавшая посмертная слава, прокатившаяся по всему миру.
Еще раз обратимся к документу:
«1. Штабс-капитан Нестеров уже давно выражал мнение, что является возможным сбить неприятельский воздушный аппарат ударом сверху колесами собственной машины… причем допускал возможность благополучного исхода для таранящего летчика.
2. Штабс-капитан Нестеров неоднократно выражал мысль, что неприятельская воздушная машина летать над 11-м авиационным отрядом беспрепятственно не будет…
5. 26 августа штабс-капитан Нестеров для преследования неприятельского аппарата поднимался два раза…
Вскоре вновь появился тот же аппарат; штабс-капитан Нестеров поехал на аэродром на автомобиле, спешно сел на свой двухместный аппарат системы „моран-сольнье“… Он настолько спешил, что даже к нему не привязался. На слова: „Что ж ты будешь делать, возьми хоть браунинг!“ — штабс-капитан Нестеров ответил: „Ничего, я как-нибудь обойдусь“.
