Изменение ситуации. Мы шли вплоть до моста через Днепр. Затем последовала команда занять русский опорный пункт на востоке. В небольшую метель мы пересекли в Ухлясте замерзшее болото, не имея точного представления об искусственных ручьях и временных мостах.
На островке среди болот находился пункт Момачино,[52] цель нашего пути. Луна горела ярким светом, освещая все вокруг. Адвент.
Опорный пункт Момачино.
Мы жили на острове в нейтральной полосе. Момачино — неизвестная деревушка с несколькими домами и амбарами. В ней был основан опорный пункт. Вокруг деревни тянулась линия окопов с пулеметными гнездами. Минометчики и пехотинцы окопались между домами, а наше орудие скрытно установили за окопами.
Мы оборудовали укрытие в сарае для хранения картофеля. Все лишнее вынесли наружу. Соорудили скамейки, стол и табуретки, пробили окно и поставили печь. Мы чувствовали, что останемся здесь надолго. Перед нами расстилалось поле с холмами, на которых росли небольшие сосенки и ряды голых кустов. Русские занимали свои окопы только ночью. На севере за лесом время от времени поднимались сигнальные ракеты. Там, видимо, находился еще один опорный пункт. Нас отделяли от него болото, лес и равнина. Только с дальних холмов звучали редкие винтовочные выстрелы. Время от времени появлялись русские разведгруппы. Прожекторы внезапно освещали территорию, ослепляя меня, а затем снова наступал мрак. Фронт стал беспокойным. Через каждый час на севере от моста через Днепр начинали вести огонь тяжелые орудия.
Поэтому мы не удивились, когда пришел приказ на выступление.
Мы вышли в полночь в светлой лунной ночи и двинулись к шоссе. Через некоторое время заметили позади пламя. Это горел наш сарай. Но скоро пожар уже остался позади. Русские отстали. Пройдя по нейтральной полосе, мы вошли в Селец. Это была уже покинутая всеми деревня, расположенная за основными позициями. От окопов и бункеров остались только груды земли и тлеющего дерева. Около Днепра мы установили наше орудие на холме у края соснового леса. Перед нами шумел среди лугов болотистый ручей, не схваченный еще льдом. Молодой ельник спускался вниз по оврагу. Там уже обосновался противник. Отступать отсюда в случае необходимости казалось практически невозможно, так как приходилось бы перебираться через бурный ручей.
Усталые и озябшие, мы расстелили плащ-палатки на мягкую землю близ защищавшей нас от ветра молодой сосны и сразу заснули. Днем соорудили землянку, уложили сверху березовые ветки, закрыли плащ-палатками, на землю положили сено и установили печку, которую всегда возили с собой. Но там все равно было холодно, печь почти не грела. Хорошо, что, по крайней мере, у нас была крыша над головой, спасавшая нас от снега и сквозняков. Спали мы хорошо.
Проснулись от боли в ногах, выстрелов и криков о помощи. От опушки леса бежали болотом солдаты нашего арьергарда. Русские преследовали их, пока они не укрылись в роще на нашей стороне. Мы бросили несколько гранат и открыли заградительный огонь из пулеметов. Перевес оказался на нашей стороне.
Серой морозной зимой мы спали на открытом воздухе. В сосновом лесу, выбирая места, где не лежал в низинах смерзшийся снег, мы, закутавшись в шинели, с трудом выносили холод. Никто не вспоминал о нас, разве только походная кухня приезжала по ночам. Итак, мы были единственными свободными людьми в это ужасное время, закаленными и лениво следившими за тем, что происходило в нашей жизни.
(Пробел в рукописи) …где только разведгруппы противника изредка появлялись по ночам). С юга приезжали в темноте под охраной полевые кухни. С ними привозили многочисленных раненых и трупы убитых. Мы узнавали о пропавших без вести. Русские теперь брали наших солдат в плен, главным образом под Милеевом, а не убивали их. Мы каждый день ожидали такой же участи, но мало заботились об этом.
Мы жили на острове, отделяющем нас от Красной Армии. Иногда русские разведгруппы беспрепятственно появлялись в деревне. Изредка происходили незначительные бои, поэтому дни и ночи мы стояли в карауле. Дома в деревне постепенно поджигали, и ночью в новолуние там было светло от моря огней и далеких пожаров.
