Хозяин почувствовал рывок, и машину понесло вправо. Накатилась зеленая волна... И еще несколько мгновений, пока летели сквозь кустарник, Хозяин пытался вывернуть руль, но, казалось, скорость все увеличивается.
— Мама! — крикнул Хозяин.
Удар.
Сколько времени прошло? Секунда? Минута?
Хозяин вставал, подвывая, и видел разбросанные рубашки, книги, чемодан с отломанной крышкой, майку на ветке дерева...
В пяти метрах, уткнувшись разбитой головой в дно канавы, лежал Красавец. Задние колеса еще подрагивали, задний подфарник мигал, агонизируя.
И сразу очень страшное: крыша «Запорожца» и правый бок — все в красной жидкости! Миг ужаса.
«Но нет, нет, — соображал Хозяин, — не может быть в одном человеке столько крови! Вот мои руки, вот мои ноги! Так это варенье! Фу ты, черт!»
И постыдная радость: слава Богу, я живой!
Все машины, которые недавно обгонял Красавец, подтянулись, остановились. Высыпал народ. Разминали затекшие ноги, обменивались впечатлениями:
— Я как увидел, как он едет, еще подумал: «Нет, это добром не кончится!»
— А где милиция? Надо зафиксировать дорожное происшествие.
— На кой хрен? Кузов — всмятку! Доездился!
— Шофер-то цел?
— В рубашке родился! Его выбросило через правую дверь и не поцарапало! Один шанс из ста.
— Да, будь он с пассажиром — вместе бы в лепешку.
— Гляди, руль сломан!
— Руль и спас! Если графически вычертить, то вектор движения от силы удара и амортизации руля смещается вправо...
— Господи, кровищи-то!
— Да не кровь это, тетка, а варенье.
— Варенья жалко. Смородиновое или малиновое? Смородина нынче в цене...
— На буксире пойдет?
— Колеса заклинило...
Слова. Слова. Слова.
Однако свой брат шофер выручил. Мужики отволокли останки Красавца через дорогу, на двор хутора. Владелец хутора, кузнец Пауль, латыш, заверил Митю, чтобы тот не беспокоился. Сбережет он машину до Митиного приезда.
В теплой комнате напоили Хозяина чаем, завязали веревкой разбитый чемодан.
— Пауль, может, денег тебе дать?
Усмехнулся латыш:
— Я на чужой беде не наживаюсь.
Дохромал хозяин с чемоданчиком до шоссе (что-то с ногой случилось, впопыхах и не заметил) — а все уже разъехались. Пустота. Дождь. И шоссе чистое. Все следы смыты. Словно ничего и не произошло. Словно ничего и не было. И может, вот-вот появится из-за поворота маленький, «такой хорошенький, с ушками и глазками»...
Час «голосовал» Хозяин. Тянул руку. Тихо проносились мимо «Волги» и «Победы», да кто остановится? Много вас развелось вдоль дорог, любителей кататься на дармовщинку.
Хозяин промок насквозь, потерял всяческую надежду, — но тут притормозил старенький «Москвич». Любезные старичок и старушка. Без разговоров открыли дверцу.
...Шустрит «Москвичонок» к Риге. Скорость — не больше тридцати. Тепло в машине. Сухо. Уютно. Спокойно. А кто на 71-м километре остался, кто на дворе под дождем лежит, верный товарищ, сам погиб, тебя спас — да ладно, да хватит (так, кажется, говорил Красавец), распустил нюни, скажи еще спасибо, ведь жизнь продолжается...
— Разрешите сигарету?
— С превеликим удовольствием. Хотя, молодой человек, медицина утверждает, что никотин отрицательно влияет на здоровье.
— Совершенно с вами согласен. Вредная привычка.
Вернулся Хозяин только зимой. Сунулся по инстанциям. Ему объяснили, что нужно ехать в Огрский райотдел: там бумагу должны составить, дескать, не было в этот день дорожных происшествий, никого Красавец не сбил, не задавил, не опрокинул.
Огрский райотдел милиции — двухэтажное здание, как раз напротив универмага. Чистота, пустота, благолепие. Побродил Хозяин по коридору, почитал лозунги на стенках: «Создадим», «Добьемся», «Построим». Под плакатом «Все дороги ведут к коммунизму» секретарша чистила ногти.
Милый разговор произошел:
«Где Зам?» — «На занятиях!» — «Где Пом?» — «На объекте!» — «Где старший инспектор?» — «Участок объезжает!» — «Где начальник?» — «Нету начальника!» — «Когда его приемные часы?» — «В среду!» — «Так сегодня среда?» — «Ничего не знаю, вызвали начальника в район!»
Другой бы на месте Хозяина угомонился, явился бы в следующую среду, но Хозяин — человек нервный, взбеленился, вытащил красную книжечку, хлопнул ею об пол. Секретарша шею вытянула, обомлела: корреспондент Центральной газеты!
