Баня откладывается? Мы переглянулись с батюшкой, и я послушно сел за стол напротив Бельдыева. Да лысина Сократова, кто ж меня отпустит, если в заявлении наверняка на меня же и жалуются? В общем, я не ошибся или ошибся только отчасти, преувеличив собственную значимость.
– Целиком читать не буду, только самое существенное. Кхм, в горле першит… простыл, что ли, где? Так вот. «Пришли ко мне в квартиру без приглашения, с собой тоже ничего не принесли. Провоцировали на действия неприличного характера. Гражданин Ф. Фролов начал первым, а батюшка как человек религиозный и верующий ждал своей очереди на кухне». Это как понимать? Она же прямым текстом обвиняет вас в попытке группового изнасилования. Кхм?
– Мужиков от на селе-то мало, – покачав бородой, печально вздохнул отец Пафнутий. – Чего тока одинокой бабе не нафантазируется…
– О да, с фантазией у неё полный порядок! – успокоил нас Бельдыев, вытирая пот со лба. – Вот читаем: «…халат на мне разорвал, во двор меня голую вывел и над домами соседскими летать заставил…» Это, кстати, про вас, Фролов. Как полетали-то?
– Э-э, по принципу дельтаплана, – столь же честно попробовал объяснить я. – Понимаете, она держала меня под мышки сзади, а я её за полы халата так, чтоб одежда образовывала треугольник. Дальше следовало лишь ловить порывы ветра. Всё легко.
– Легко?! – Участковый чудом не поперхнулся чаем и длинно выругался на незнакомом мне тюркском наречии. – Эта дура озабоченная второе заявление с утра пораньше самолично в райотдел отвезла! Мне звонили уже. Просили срочно достать им такую же траву, что у нас тут полсела курит!
– Да чё там… Какие от полсела-то, ась?
– Такие, отец Пафнутий! У меня восемь свидетелей, которые видели, как гражданка Надежда Кармухина и гражданин Фёдор Фролов в ночном небе в неглиже прилюдно занимались действиями развратного характера! И ещё четыре бабки, которые ничего не видели, но подтвердить готовы, поскольку «Надька шалава известная, а монашек этот завсегда подозрительным был, как бы не маньяк…».
– От нас-то ты чего хочешь, сын от башкирских степей?
– Я? Кхм… ох, я хочу. – Сержант одним длинным глотком выдул весь чай из чашки и поднял на нас усталый взгляд. – Я очень хочу, чтобы вы тут сидели тише воды ниже травы. Чтоб у вас танки не грохотали, чтоб собаки не разговаривали, чтоб женщины в халатиках не летали, чтоб…
Пока он загибал пальцы, у меня перед глазами вдруг всплыли зелёно-голубые картины Марка Шагала. Там тоже летали взад-вперёд по небу разные девицы, кудрявые мужики и странные улыбчивые коровы. К чему я это вспомнил, задница Вольтерова? Не важно. Главное, что к концу разговора сержант Бельдыев крепко пожал нам обоим руки.
– Всё понимаю, всё вижу, только сделать с вами ничего не могу. Нет, заявление не отдам. Я его в рамочку вставлю и на стену повешу. Но вот ещё… кхм…
– Все внимание, – приподнялись мы.
– Как сказать-то, чтоб дураком не выглядеть? Я же тоже голову на плечах имею, книжки разные читал, а «Тайный сыск…» нам ещё в школе милиции рекомендовали. Короче, отец Пафнутий, раз всё вот так наперекосяк выходит, научите и меня, ради аллаха, бесов видеть!
Вот, пожалуй, такого дивного коленкора, как выражается наш батюшка, никто не ожидал. Даже Анчутка высунул любопытный нос из кухни, а доселе мирно дремавший на своём коврике доберман одним пружинистым движением вскочил на ноги.
– Чего ему? – нимало не стесняясь, громко сказал Гесс, добавив на всякий случай – Упс… типа гав-гав?!
Безрогий бес практически в ту же секунду громыхнул пустой кастрюлей об пол, так что все очнулись, переключив внимание в нужную сторону.
– Завтра поговорим от, – решительно перекрестил грудь православный батюшка. – А лучше-то опосля церковных праздников приходи, я-то, поди, посвободнее буду. Это где-то на конец января, добро? Ну там от плюс-минус неделя-то другая, глядишь, по весне обсудим.
Бельдыев всё понял правильно, обиды показывать не стал, подчёркнуто вежливо попрощался со всеми, даже с Гессом, долго глядя в его самые честные-пречестные глаза. Понятно, что заявлению в районе хода не дадут, что никакого дела против нас возбуждено не будет, но и тот факт, что отныне мы находимся на самом остром кончике карандаша в родной полиции, тоже отрицать не стоило.
