Перед его взором уже вставали, словно гигантские разноцветные зеркала, небоскрёбы околокремлёвского Сити, в одном из которых — любите местечко родной работы! — располагалась его фирма «жужуинвест», куда он и направлялся, для того, чтобы провести очередной трудовой день, который мог принести с собой и радость и печальные проблемы, либо любовь и удовлетворённую усталость зарабатывания необходимых для жизни денежных средств. Деньги сделали из обезьяны человека посредством труда и членоразделения речи и рук, и они могут сотворить состоятельного члена нынешнего общества — трудитесь, трудитесь, господа, и счастливый быт не за горами и долами, а прямо в потенции вашей головы и производительности! Зудов предвкушающе замычал, переключая третью скорость на четвёртую, и ухмыльнулся, вспомнив привлекательные ляжечки секретарши Лерочки Небаба, которой так нравилось ему улыбаться, когда она передавала 3. 3. очередное задание от его шефа Трутя.
Сегодняшний летний денёк обещал быть солнечным, тёплым и ласковым, как май. Лето — начало летних отпусков и дач; отправляйтесь на юг, в разнообразные морские и горные страны, предлагаемые для посещения и отдыха фирмами «Тур-ту-ту», «Иноземье», "Другие берега", «Мир-Атас» и многими, многими другими. Зудов пока не думал об этом; на уик-энды его ждала его чудесная личная дача в Свистоплясово, кроме того, он всегда мог поехать в арендуемый родной фирмой пансионат «Перебзделкино», который раньше принадлежал театральным критикам и искусствоведам, но они уже где-то лет двадцать тому назад были ликвидированы, как класс; конечно же, их не расстреливали и никуда не ссылали — кому они на фиг нужны! — но они просто вымерли за ненадобностью и абсолютной невостребованностью современным великим обществом, состоящим из продавцов и покупателей действительно нужных человечеству вещей: как-то всяческих примочек, шоколадок, присыпок для промежности, тренажёров для мышц и правильного выражения лица, а также, конечно же, разнообразнейшей одежды, мебели и величия новых чудес электроники, что было необходимо внешнему миру людей, ибо не одним нутром жив человек — о ближайшем своём окружении тоже ведь нужно думать!.. Конечно же, и искусство должно существовать — тут Зудов с приятным чувством захватывания духа вспомнил последнюю книжку Анатолия Звездюка "Догнать и растерзать" из серии "Стальной старлей", по которой уже в среду должен был начаться телесериал и которую Зудов совсем недавно закончил неотрывно читать, выкраивая для этого время даже на работе — уж больно зверски здорово и забористо, словно бьющая по мозгам водка «Взрыв», пишет этот Звездюк! Наверное, «Звездюк», на самом деле, — псевдоним целой литературной фирмы, а может и нет, кажется, его даже лично показывали в какой-то передаче, как он сидел за рабочим столом у компьютера и рекламировал специальное кресло, чтобы не болела поясница у тружеников ума, которым приходится много сидеть — какая, впрочем, разница, если написано мастерски и остросюжетно!.. Но зачем это всё обсуждать? Если народу нравится — всё ясно, значит, произведение классное и нужное, как мягкие полусапожки "Ножной рай", и нечего рассусоливать и тратить деньги налогоплательщиков! Не умеешь быть Звездюком — не берись; занимай своё место, убирай сортиры, наконец. Каждая работа не зазорна и почётна; всё остальное — коммунистические бредни, с которыми уже давным-давно, как покончено, только дряхлые старцы их и вспоминают. Писатель должен писать, а читатель — читать, если, конечно захочет, но он и сам поймёт, где хороший товар, а где говно, поскольку принцип везде один, и не нужно никакого ещё критика Пупкина, который зачем-то должен вякать, что это Звездюк, видите ли, говно, поскольку что-то там не додумал, или у него плохой стиль — но людям-то интересно, а говно никто покупать и воспринимать не будет, хоть ты его на куски режь.
— А мне нравится Звездюк! — почему-то вслух сказал Зудов, яростно вспомнив единственную театроведшу в Перебзделкино, которую там держали исключительно из гуманности — старая, дряхлая бабушка, сама скоро околеет, но до того речистая и несгибаемая в вопросах морали и красоты, что не раз вставал вопрос о том, что пора бы её и выпереть — денег-то она не платила почти никаких, жалкие гроши, но ей во всём шли на встречу, сохраняя её, будто музейный экспонат.
