Новая попытка. Вдох, череда кадров, теперь замедленных. Первый, второй, третий… Последний! Я вцепилась в него, слыша, чувствуя, растворяясь. Покажи, прошу. Смазанная картинка перед глазами, уже привычный транс. Софья… Вот же. Имя горчит, вязнет на языке. Ей едва исполнилось четырнадцать, за неделю до. Младше многих. Но она давно не ребенок, а может и никогда им не была. Матери нет, скромное хозяйство, почти все на ее плечах, любимые кролики… Отец лесник, и дом в лесу, а ни ягод, ни грибов, ни мяса – барин скуп и вспыльчив. Ослушаешься – враз выпорет, или того хуже – в солдаты забреет. Вот и держали кроликов – и потискать, и на обед. Отец бирюк-бирюком, молчит все время, но ее любит, вон кольцо привез с ярмарки, как раз на именины. Софья даже спала, не снимая его, кролика в камне разглядывала часами. Отец умер у нее на руках, во дворике, той ночью. Разорванное горло, густые потеки крови. Она и не поняла – как так?.. Чтобы волк, сам летом из леса вышел, да бросился… Было темно, темнее чем обычно. Тьма плескалась, сочилась сажей из окна. Чувствовалась гулкая, обволакивающая пустота, острый росчерк опасности и чье-то присутствие. Кто-то был… тут, сзади. Яркий, пульсирующий отвратительным, противоестественным жаром. Мягкая поступь за спиной, оцепенение – ни оглянуться, ни вдохнуть. Больно стиснутые плечи, разворот к калитке. Холод чужого дыхания на затылке и насмешливый шепот – беги. Успеешь, то живи. Правила простые, да? Она побежала. В темноту леса, через чащу, так быстрее. Дорогу знала, помнила наизусть, угадывала и в кромешной тьме. А лес, родной и любимый с детства, врагом стал – деревья смыкались, ветки хлестали, задерживали. Стук крови в висках, настигающие шаги, близко, далеко! Между деревьев – тропинка. Отец ей в детстве часто говорил – к болоту не ходи, там водит, там нечистый дух. Софья слушалась, не ходила. А оказалось – нет, не там…
Оставалось недалеко до опушки, до мерцающих теплом людей, до спасения. Дыхание сбилось, догоняло издевательское «Ау». Поворот, заросли шиповника. Царапины на руках глубокие, жгутся. Прыжок на траву, шуршание листьев под ногами. Опора исчезла резко, пронзила боль. Осознание сквозь туман – упала? Куда?.. Сотню раз здесь ходила… Глубокая яма, между черными маковками деревьев – небо темное, в оспинах звезд. Больно… Ни встать, ни шевельнуться. Под боком что-то дрожащее, живое. Кролик… Грязный, пушистый, испуганный. Тоже попался… Тот голос рядом, в ушах – шум, ни слова не разобрать. Рычание сверху, блеск голодных желтых глаз. Очертания вздыбленной шерсти, вспышки ненормальной ярости. Откуда?.. Кролик ткнулся носом ей в плечо. Она обняла его, перед тем как…
Все! Хватит! Я напряглась, отгоняя, отталкивая. Вырываясь. Раз, два, три… Уйди! И так достаточно! Видение распадалось крупицам, царапая болезненными отрывками, прокручивая чертов последний кадр снова и снова. Хотела? Получи… Из горла рвался хрип, бок словно тысячей иголок пронзало. Собраться срочно! Лечь на траву, зажмуриться, отдышаться. Это было, это было не со мной, оно прошло.
Я села, распахнула глаза. Под ладонями край устеленной листьями ямы, вокруг – лес, трава и светляки. Ни Артема, ни кролика.
Итак… Опять этот тронутый садист. Рисковый. Инициация у девочки состоялась, сила была, могла и тьмой долбануть. Почему не долбанула? Не догадалась, не умела? Жаль! Что я там хотела? Разгадку? Ну, тут ее точно нет. Зато убедилась на сто процентов – у кого-то из четверых крыша очень не на месте. И он явно не тот, кому Тео жаждет выписать за самодеятельность. Охренеть расклад!
Я стиснула зубы, встала с травы и направилась к точке выхода. План прост. Дождаться ночи, встретиться с Лейкой.
Нам есть что обсудить, да еще как…
