Туман перед глазами редел, реальность перестала распадаться на фрагменты, соткалась в единое целое. Подземный гараж, блеск начищенного пола в лифте, соседка с лабрадором. Как его? Тайсон! Псина на мгновение насторожилась, а потом ткнулась крутолобой головой мне в ладонь. Надо же, помнит… Дверь отворилась беззвучно, вспыхнула хромированная люстра на покрытом зеркальными панелями потолке. Пространство залило мягким светом.
…я выхожу из квартиры последней, закрываю дверь и украдкой смотрю на Пашу. Он уже стоит у лифта, жмет кнопку вызова и лениво позвякивает ключами от машины. Я прикрываю ладонью глазок и пытаюсь заглянуть через него в квартиру.
– Я знаю, чем ты занимаешься, – говорит Паша, не оборачиваясь. – Свет точно выключился. Он выключается автоматически!
– Ты уверен? – сомневаюсь я. – А вдруг именно на этот раз не сработало?
Конечно, уверен. Можно было и не спрашивать. Люстра в прихожей – предмет его гордости и единственное, что он выбрал сам. Остальное выбирала Роза…
А здесь ничего не изменилось. Изогнутые линии дверных проемов, мозаичные вставки, шкаф с дверцей из матового стекла, кованая колченогая вешалка. Криво, асимметрично и витиевато, словно каждая загогулина вопит в голос – «Смотрите, я не такая, как все!». Роза называла это беспощадным модерном, холодным и напыщенным, точно внезапно разбогатевшая прачка. «Ладно, я. Будем считать, в приступе временного помешательства согласилась на эту красотищу, – сказала однажды Роза Паше. – Пристрелить того дизайнера… Но вы… Как тут можно жить?». Предложила все снести и сделать по-другому. Но Паше было все равно, а я… Я любила бабушкину квартиру.
Кофе, обжигающе горького, густого, хотелось почти нестерпимо… Турка стояла на прежнем месте в шкафчике, между аккуратной жестяной баночкой и ручной кофемолкой. Паша уселся на край стола и отрешенно смотрел на поднимающуюся пенку.
– Слезь! – привычно скомандовала я и осеклась.
Он усмехнулся и молча встал рядом.
– Значит, ты застал Соню там, в пабе? – торопливо спросила я, снимая турку с огня. – И что сделал?
– А что я мог сделать? – осведомился Паша. – Оборвал ей связь с чужими подсознаниями, вывел из паба и вернулся.
– А она?..
– Удрала, видимо. Раз Аните не попалась.
Я кивнула, разливая кофе по чашкам. Странно, четыре года тут не была, а любую вещь находила, не задумываясь, на автомате. Тишину разорвал звонок телефона, по краю белоснежного фарфора поползла черная капля, скатилась на блюдце и растеклась крохотной лужицей. Роза, не иначе. Вечерний созвон и материнские напутствия на ночь. Паша не глядя протянул руку, получил свою чашку и скрылся в гостиной, заменяющей все на свете, в том числе и кабинет. Медленно выпив кофе, я сполоснула посуду и вышла в коридор.
Предназначение небольшой комнаты рядом с кухней всегда было для меня загадкой, мы ее использовали для путешествий в Поток. Обстановка запоминалась легко: диван с высокой гнутой спинкой, телевизор, две книжные полки… Чего-то не хватало. Точно! В углу, на постаменте, раньше стоял пузатый ангел с отбитым носом. Роза притащила его с какого-то аукциона, вырвав из горла у конкурентов. Безусловная победа, но муж не оценил, и ангел был подарен нам с барского плеча. Такие подарки, как тяжелый чемодан – и нести тяжело, и бросить неудобно. Кому-то все-таки удалось от него избавиться. Взгляд пробежался по полкам, пальцы перебрали корешки знакомых книг и банковских журналов. Единственным инородным объектом в их ряду был приткнутый сбоку глянцевый каталог одежды с автографом иностранной модели на обложке. Похоже, это Анфисы. Я вытащила журнал, полистала и затолкала к задней стенке, за книги. Рядом с семейной фотографией Левицких в полном составе, стоял он – антикварный барометр, подаренный мне Пашиным отцом. Деревянная избушка, обрамленная елками арка, внутри – два человечка на оси. В солнечную погоду на улицу выходила девушка с цветком в руках, в пасмурную – мужчина в черном плаще и шляпе. Сейчас никого не было. Или барометр сломался, или с погодой запутались. Я подцепила пальцем девушку, осторожно вытащила наружу. Она сразу спряталась обратно, в домик. Значит, в солнце отказано.
