Ах, вот как это называется. Предотвращают нападения! Выслеживают и убивают Вестников до того, как те вышвырнут их из захваченного Потока.
– Какие милые… – осторожно высказалась я.
– Те еще сволочи, – отмахнулась Соня, и меня отпустило. – Один другого пакостнее. Выше только звезды, круче только яйца. Мы для них так, батарейки…
– Как тебе удалось вернуться?..
– Тео отправил. Баш на баш. Я ему тут кое с чем помогаю, он меня отпускает.
– С чем помогаешь? – застыла я, отчаянно пытаясь задушить в себе панику. Может, таким образом они веками и добираются до Вестников в реальности?
– Да так… Покер в звездном домике. Кто-то из четырех крокодилов шулер, и мне надо выяснить кто именно.
Не похоже, чтобы дело касалось Артема. Пока не похоже.
– Ты ведь уже здесь. Пошли этого Тео в… Поток поглубже! Вместе с его интригами.
– Не прокатит, – покачала головой Соня. – Он меня легко выдернет отсюда в любой момент. При входе в портал зацепил основательно, моей энергии у него полно. Получит, что хочет, – отпустит.
То есть она фактически в заложниках. И не факт, что этот Тео сдержит слово. К тому же влезать в чьи-то разборки всегда чревато – может прилететь с любой стороны. Я обхватила чашку ладонями, тщетно пытаясь согреться, и прошептала:
– Ты ему веришь?
– Лейка… – укоризненно протянула Соня и, обняв меня обеими руками, крепко прижала к себе. От нее пахло оливками и лавандовым шампунем. – Вообще-то я вижу ложь, и их в том числе. До сих пор не врал. А потом… На фига им там лишний квартирант. Насчет сожрать – хотели бы, давно слопали.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет! – Она убрала руки и выпрямилась. – Да и дело пустяковое – проверить несколько миров в верхнем Потоке, сдать ему имя. Большего сказать не могу. Сейчас не могу.
Соня справится. Если кто и способен выпутаться из подобной истории – то только она. Главное, не мешать. Долгожители не знают о моей связи с Вестником и считают случайным интерес Хранителя, иначе бы дали Соне совсем другое поручение. Лишь бы сама она не нарыла нечаянно чего-нибудь, что откроет им глаза.
Передо мной появилась тарелка с аппетитной абстракцией: сливочно-желтые сырные шарики, ярко-красные помидорки, зеленые оливки. Выглядело потрясающе, пахло так же. Я стащила один шарик, потом второй, и не заметила, как съела абсолютно все, вместе с оливками и черри. Соня копалась в пакете с конфетами, на столе шуршала целая стайка бабочек, скрученных из оберток. Ни сомнений, ни суеты. Лишь умиротворяющее молчание и шелест цветных бумажек. Упорно не верилось, что мы сидим здесь, вместе. Разговариваем. И не о неправильно раскрашенных тиграх или пропавших с потолка звездах…
– А чего ты в бабушкиной квартире отсиживаешься? – неожиданно спросила Соня, разворачивая очередную конфету. – Опять с Пашей поцапались?
Скатерть слилась в сплошное цветастое пятно. Я сморгнула его и тихо ответила:
– Мы расстались.
– Как? Когда?.. – ошеломленно пробормотала она, выронив конфету в горстку мгновенно разлетевшихся бабочек.
– Четыре года назад. Как только он после вашего путешествия за границу очнулся.
Соня помолчала, а потом расплылась в медленной, отстраненной улыбке и рассмеялась. Взахлеб. Черт! Зачем я про четыре года упомянула… Только нервного срыва сейчас не хватало!
– Хорошо, что не сорок четыре, – сквозь смех простонала Соня, вытирая слезы. – А то бы очнулась, посмотрела в зеркало, а там седая обезьяна. С бородавкой на носу…
– Откуда бородавка-то?..
– Да кто поймет этих обезьян!
Я невольно улыбнулась. Она поковырялась в конфетах и разочарованно выпятила губу. Наверное, все вкусные уже слопала.
– А что еще есть? – вскочила и распахнула холодильник. Мгновение спустя в ее руках звякнули бутылки. – Лейка! Ну как можно было превращать закуску в еду?
– Легко. И я это пить не буду, даже не проси.
В итоге вишневое недоразумение мне все-таки всучили. Сопротивляться не было сил, от избытка событий последних дней звенело в ушах. Я сдалась. Пузырьки в голове, постепенно отпускающее напряжение. Уютное гудение холодильника, пустые контейнеры и пакеты на столе.
Потом мы сидели в комнате. Я на диване, Соня на ковре, подложив под спину диванную подушку и пристроив голову мне на колени. На стуле сохло полотенце, я перебирала пальцами влажные светлые пряди. Фены она ненавидит. Их шум напоминает ей о той аварии. Машина на огромной скорости врезалась в столб, родители мгновенно погибли, а Соню два часа вырезали из машины. Все это время она была в сознании.
