Забрать. Вот оно что. Следит за мной.
– Ты поранилась? – Влад взял меня за руку, заставил раскрыть ладонь. Не просто так саднило. На пальцах вздулись багровые полосы, тонкой коркой запеклась кровь. – Где так умудрилась?..
Я пожала плечами. Может, об лавку. Может, когда от Сони оттаскивали… Асфальт усеяло лужами, они росли, сливались, глотали опавшие листья. Все одно, серое, и ни ничем уже не отдраить. Глубоко во мне плескалась горечь, бурлила, просилась наружу. И никак. Ничего.
– Лейка? Не молчи, а?
Лило все сильнее, с зонта сплошным потоком стекала вода, раскраивая куртку Влада на две части – светлую сухую и намокшую, холодную, темную. Свет и тьма. Как на той его картинке… В горле запершило. Двор расплылся странными кругами, сердце стукнулось о ребра – раз, два, три… Всхлипнула.
– Эй? – переспросил он, будто не понял, что услышал.
Дыхание сбилось, глаза защипало. Контроль… Да какой, к черту контроль… Почему все вышло именно так? Зачем?! Еще всхлип. Влад робко погладил меня по спине, я уткнулась ему в грудь, зажмурилась. От мягкой куртки пахло дождем, и его запахом, теплым и родным, уже своим. Судорожный вдох, полные легкие ледяного воздуха. Рыдания – громкие до неприличия, вырвались, не удержать. Рука сама обхватила такое удобное плечо, хлынули слезы. Ручьем! Дождю и не снилось…
– Лейка, послушай, – шептал Влад, – сейчас поедешь домой, там и кофе, и диван, и все, что пожелаешь. Хочешь, к себе? Или к Артему? Он тебя ждет, звонил мне, переживает. Привез от дедушки кусок торта, сказал – вкусный, и ты должна попробовать. От сестры отбивается, чтобы не слопала, обещал к твоему приходу додержать оборону, но понимаешь же, как ему непросто. Поехали? Поможешь нам заодно. У нас столько дел! Космический корабль не собран, а без крыла не улетит, то есть если и улетит, то недалеко. Это безответственный подход к исследованию Галактики, не находишь?
Я кивала, он говорил и говорил, много, как всегда умел. О том, что Артем собирается смотреть какой-то мультик, и ему нужна компания. Что они в бабушкиной квартире оставили мне послание за ковром, который на стене висит, и начинают опасаться, что я никогда его не найду. И ни слова о Соне или случившемся сегодня, ни одного обещания, что все будет хорошо. Ничего такого, чего не хотелось бы слышать, или того, в чем можно сомневаться.
Стук дождя, соленый привкус на пересохших губах. Влад стойко прикрывал меня зонтом, прячась под ним же. Зачем? Оба все равно мокрые, хоть выжимай. Слезы не кончались – прорвало, разом за последние четыре года. Под лавкой копилась вода, журчала, по капле приходило спокойствие, на грани болезненного умиротворения, и странное ощущение… Легкости? Освобождения? Нет.
Но рядом, ближе, чем когда-либо.
Соня
Мир затрещал по швам, сквозь блаженную темноту пробились всполохи света. Что там умершим показывают? Длинный белый тоннель? Не хочу, только не белое… Глаза резко распахнулись. Не тоннель, потолок. Высокий, гладкий, ни пятна, ни трещинки. Посредине светильник, длинный. Жужжит, собака. Взлетаем?..
В голове вместо мозгов – будто кирпич толченый, думать нечем и поворачивать тяжело. Где я? Серые стены, приборы, датчики… У изголовья пикал подозрительный ящик, гоняя по дисплею колючие линии. Похоже на больницу. Окно с решеткой, за ним – кусочек неба. Напротив моей кровати еще одна, намертво привинченная к полу. Пустая, со смятой простыней и фиксирующими ремнями. Ох, ё… Не палата, а гибрид реанимации с психушкой. Эй, кто-нибудь?! Энергии не ощущалось вообще – ни вокруг, ни моей. Пусто, лишь глубоко внутри неутомимо шпарила мощная батарейка. Или что-то вроде нее. Чужое. Дар не отзывался, словно меня вовсе не существовало. Так… Что за нафиг?! Я отодрала от себя какую-то трубку, несколько устрашающего вида иголок и черт знает что еще – липучие пластинки, нащупанные под рубашкой. Нацепили ерунды! Почему-то больно не было. Вообще. Накачали чем-то?
Атас, а я-то надеялась никогда в психушку не возвращаться. В прошлой у меня хотя бы отдельная палата была, а здесь явно соседка. Судя по ремням, буйная. Вдруг кусается? Хочется верить, что у них есть намордники… Я сползла с кровати, шагнула к окну. Кое-что определенно чувствовала. Переизбыток адреналина, голод, ледяной пол. Но как-то притупленно, невнятным эхом. Нехило приложило! Смутно припоминаю, что Совет до меня все-таки добрался. Очевидно, заграбастали. И оставили, даже к кровати скотчем не примотав? Ясно, снаружи караулят.
