Джулии показалось, что тело замучанной от отвращения дернулось в сторону. Она откинула ногой руку ее мучителя в сторону, наклонилась, набросила носовой платочек на ручку утюга, чтобы не оставлять своих отпечатков, поставила его на кафельный пол и выдернула шнур из розетки. Потом с жалостью взглянула на мертвую хозяйку.
- Прости, мать: не успела я... - виновато прошептала она.
Покидая злосчастную квартиру, Джулия набрала номер "ноль-два" и сообщила, что по такому-то адресу происходит ограбление квартиры...
Пару дней Джулия ощущала себя вполне сносно, но вскоре душа ее вновь заныла, и она снова отправилась "на охоту"...
В этот раз она долго ездила по улицам Москвы, но ничего "стоящего" на ее пути не попадалось. К двум часам ночи она уже подумывала о том, чтобы вернуться домой, но, пожалуй, от безделья ей захотелось съездить в Текстильщики, чтобы навестить тот двор, где когда-то в далеком детстве прожила несколько лет. По Волгоградскому проспекту доехала до метро "Текстильщики", свернула на Люблинскую улицу, потом на Саратовскую. Сердце ностальгически забилось, и она решила дойти до своего бывшего дома пешком. Оставив машину на обочине, Джулия свернула на 1-й Саратовский проезд. Еще каких-нибудь полтораста метров, и она увидит свой дом, детский садик, в который когда-то водила ее мама...
- Мамочка, бедная моя мамочка! - прошептала Джулия, подумав о ее трагической гибели.
Вполне возможно, и всплакнула бы по-бабьи, но ее печальные воспоминания нарушил чей-то негромкий вскрик, который резко оборвался: кто-то явно звал на помощь. Пробежав метров сто в сторону, откуда донесся крик, Джулия увидела, как двое мужчин пытаются раздеть совсем молоденькую, лет шестнадцати, не больше, девушку. Чтобы ее крики не привлекли нежелательного внимания, один, мужчина лет сорока, обхватил ее за шею, приставив к горлу нож, а второй рукой прикрывал ей рот. Более молодой напарник срывал с перепуганной девушки одежду. Шубка уже лежала на снегу, а платье было разодрано до пояса.
Поначалу Джулия приняла их за обыкновенных грабителей, но когда молодой обнажил красивую грудь девушки, сорвав с нее бюстгальтер и принялся ее тискать, одновременно стаскивая колготки, она сообразила, зачем шубка так аккуратно брошена в снег.
- Вы что, мужики, совсем осатанели? - попыталась остановить их Джулия.
- Ты посмотри, Сиплый, кто к нам пришел! - плотоядно усмехнулся тот, что помоложе. - Недаром ты говорил, что одной нам мало будет... Видно, Бог прослышал про твое недовольство: смотри, какая симпампулечка пришла к нам на помощь! - Он рванул напоследок колготки вместе с трусиками вниз и двинулся на Джулию. - Тебе блондинка, а мне рыжая! Потом махнемся...
- Только ты, Валер, не перестарайся, как в прошлый раз: здесь тебе не лес, труп не спрячешь, - осклабился Сиплый, прозвище вполне соответствовало его вечно простуженному и давно пропитому голосу. - Не брыкайся, сучка, а то как чикну ножиком, и улыбка твоя станет намного шире. - Он силой заставил опуститься рыдающую девушку на колени и, продолжая держать у ее горла нож, принялся расстегивать свои брюки.
- Послушайте, мужики, давайте договоримся: если вы сейчас отпустите пацанку, то я вам сама доставлю удовольствие, - кокетливо предложила Джулия. Она боялась за несчастную девушку, которой Сиплый запросто мог перерезать горло.
- Ты как, Сиплый, не возражаешь? - плотоядно хихикнул молодой парень.
- Как скажешь, красавица, - просипел с ухмылкой тот и беспричинно ткнул девчонку кулаком в висок: бедная тут же потеряла сознание и завалилась лицом в снег.
Сиплый поднялся с колен и тоже пошел навстречу Джулии, нагло ухмыляясь и продолжая возиться с молнией на ширинке.
- Ты как, Валер, сзади пристроишься или спереди накатишь? - спросил он.
- Пусть тебе отчмокает, а я над попочкой потружусь, не возражаешь, птаха?
- Нисколько, петушок, - процедила сквозь зубы Джулия, вновь вспомнив, какие мучения испытала ее мать перед смертью.
- Слышь, Валер, как тебя обозвала эта худышка? - злорадно ухмыльнулся Сиплый.
- Ах, ты, сучка! - мгновенно завелся Валерий. - Я ж тебе всю жопу порву!
