Есть еще одно отличие работы художника от всех остальных работ. Для любого человека, эффективный труд это условие материального благополучия, а, следовательно, свободы. Только для художника свобода является условием эффективного труда.
Никогда я не испытывал проблем с состоянием, которое обыватели называют вдохновением. Никогда у меня не было недостатка в темах. Наоборот. Скорее мне не удается успевать за замыслом.
Картины свои я строю особенным образом. Этому научил меня профессор Плавский, у которого я учился. Между прочим, как выяснилось потом, меня одного, из всех своих учеников:
– Если ты пишешь цветы, думай о том, для кого они собраны. Если пишешь берег реки, думай о том, с кем бы ты хотел оказаться на этом берегу.
И теперь я понимаю, что букет для матери отличается от букета для любимой девушки, и стараюсь передать это. А когда я пишу дерево, я представляю не дерево, а то, что я хотел бы гулять под этим деревом с красивой женщиной.
В природе я передаю свое настроение, и потому, мои пейзажи не о природе, а о человеке.
Луч солнца, для меня, важнее, чем выписанная ветка.
И потому, когда обычные художники пишут сарай, у них получается сарай, а у меня – приют отшельника или место встречи влюбленных – в зависимости от того, что я хочу сказать.
Искусство богаче, чем настаивание на сходстве. Да и вообще, любовь к выписанному сходству, по-моему, это удел провинциалов…
И вновь меня отвлек телефонный звонок. Звонок от одного из более-менее постоянных заказчиков:
– Добрый вечер, Петр Александрович.
– Добрый вечер. Впрочем, я и не успел заметить, как он наступил.
– А у меня к вам просьба.
– Решим все проблемы. Если сумеем.
– Помните, я покупал у вас картины для моих датских друзей?
– Я помню все свои картины.
– Теперь другие датчане, уже их друзья, попросили меня привести еще две картины. Если можно, сорок на пятьдесят.
– Может легче купить им что-нибудь на вернисаже?
– Вы знаете, Петр, они очень просили именно ваши картины. Говорят, и я с ними в этом согласен, что ваши картины ни с чем нельзя спутать. В том смысле, что – сравнить.
– Спасибо. Я, кстати, давно хотел поэкспериментировать с туманом и радугой.
Кроме всего прочего – это ведь символы человеческой души в природе.
Их устроит?
– Все, что угодно. Полностью доверяюсь вашему выбору.
В этом отношении, вашему вкусу я доверяю больше, чем своему.
– Когда нужны картины?
– К завтрашнему утру…
…Я довольно часто сравниваю себя с великими предшественниками. Откровенно говоря, сравнение это постоянно, оказывается в их пользу, а не в мою. Но это не все – сравнение, как правило, оказывается еще и в пользу их времени
Когда-то Леонардо неделю постился перед тем, как приступить к работе. А сегодня, в шесть часов вечера, меня просят написать две картины к завтрашнему утру.
В конце концов, в этом есть чисто механические проблемы:
– Они не успеют высохнуть.
– А помните, вы как-то их упаковывали, когда я заказывал вам картины для моих друзей в Омске.
– Будут трудности с транспортировкой.
– Никаких проблем. Я лечу на собственном самолете.
Этот человек никогда не дает мне понять то, что он богат, а я нет. И потому никогда не платит мне больше, чем я прошу.
А я никогда не прошу у него больше, чем обычно. Тоже не даю ему понять, что я не богат, а он богат очень…
Когда садился за мольберт, я подумал: «Ну, ничего – работать я все равно должен был сегодня, потому, что в мире ничего вчерашнего еще не разу не было»…
В тот момент я не знал, что самое главное и сложное мне еще только предстоит.
Начиная работать, я обычно отключаю городской телефон. Если что-то срочное, можно позвонить на мобильный.
И мобильный телефон зазвонил:
– Папа, помнишь, я привозил к тебе своих друзей-искусствоведов, – Звонил Сережка. Вообще-то дети не балуют меня суточной многоразовостью общения. Но я не насторожился, – Я сегодня встретился с ними, и они сказали, что у тебя хорошая техника, но нет своего творческого лица. Ты пишешь все – и абстракцию, и реальные картины, и импрессионистические.
– Просто, каждую задачу я решаю тем способом, который кажется мне адекватным.
