Я не понимаю, как может существовать истинно христианское послушание без добровольного согласия и без всякой ответственности. Дети Божии — не камни и не трупы, они умны и свободны, как те, кто призван править в природном порядке. Но тот, кто не знает, что такое быть воспитанным в истинно христианском духе, никогда не сможет по-настоящему воспользоваться своим умом и своей свободой, идет ли речь о послушании, или же умении судить о мире. Поэтому, основная проблема «необходимого в Церкви общественного мнения», совпадает с проблемой необходимого для верующих воспитания и образования в области церковной доктрины. Безусловно, Дух Святой оделяет Своими изобильными дарами представителей Народа Божия, которые, кстати, все несут ответственность за миссию Церкви. Но этот дар Святого Духа никого не освобождает от обязанности получить соответствующее образование в области церковной доктрины, а, напротив, понуждает.
Под доктриной я понимаю достаточный объем знаний, которым должен располагать каждый верующий, знание о миссии Церкви в целом, о своем неповторимом участии в осуществлении этой уникальной миссии и, следовательно, о своей особой ответственности. В этом и заключается та грандиозная педагогическая работа, которую Церковь — как не раз упоминал Святой Отец — должна провести в нынешний постсоборный период. В непосредственной связи с этой работой должно находиться, по моему мнению, (на это, среди прочего, сейчас весьма уповает Церковь) и решение упомянутой Вами проблемы. Ведь интуитивным озарениям, в той или иной степени профетического толка, некоторых, не опирающихся на доктрину, харизматиков, не под силу обеспечить «общественное мнение» в Народе Божием.
Совершенно приемлемым для этих целей может быть и Пастырский Епархиальный Совет, и газетная статья, хотя бы даже эта газета и не была официальным органом Католической Церкви; это может быть личное письмо верующего своему епископу и т. д. Для верующих существует масса дозволенных способов и возможностей выразить свое мнение, и непохоже, что нужно или должно их притеснять, создавая новый центр или организацию. Уж тем более в том случае, если речь идет об организации, которая рискует тем, что ее монополизирует или использует группа или группка официальных католиков; неважно, в каком направлении движется и какой тенденции придерживается это меньшинство. Такая организация могла бы подставить под удар авторитет Иерархии, а остальным представителям Народа Божия показалась бы насмешкой.
Понятие «Народ Божий», которое мы упоминали ранее, отражает историческую характеристику Церкви, как изначально божественной реальности, использующей на своем пути и преходящие, изменчивые явления. Исходя из этого, какой сегодня должна быть жизнь священника? Какую из черт образа священнослужителя, описанного в Декрете о священниках (Presbyterorum ordinis) Вы бы особо подчеркнули сегодня?
Я бы как раз особо подчеркнул в жизни священнослужителя то, что не входит в число преходящих и изменчивых явлений. Я имею в виду совершенное единение пастырской миссии с посвящением жизни Богу или, что то же самое, единение деятельности священнослужителя с личной жизнью, исполненной благочестия; пастырских и братских отношений с верующими и сыновних отношений с Богом. Если священник не муж молитвы, то в действенность его служения я не верю.
Некоторые представители духовенства выражают беспокойство по поводу появления в обществе священников, которые, опираясь на доктрину Собора (Конституция Lumen gentium, 31; Декрет Presbyterorum ordinis, 8) стремятся проявить себя в мирской жизни в какой-нибудь профессиональной трудовой деятельности — «священники-рабочие» и т. д. Мы бы хотели знать Ваше мнение.
Прежде всего, я должен сказать, что уважаю мнение тех, чей взгляд не совпадает с тем, который я собираюсь изложить, хотя это мнение и представляется мне по ряду причин ошибочным; и что я посылаю свою любовь и молюсь за всех, кто с великим апостольским рвением воплощает его в жизнь.
Я считаю, что истинное пастырское служение — без робости и комплексов, обычно служащих доказательством человеческой незрелости и властных пастырских амбиций, указывающих на весьма умеренную духовную просветленность — само по себе в достаточной мере служит залогом того, что среди остальных членов человеческого общества, с которыми ведется диалог, действительно находится подлинный человек и священник в одном лице. Обычно, большего и не требуется, чтобы быть в полной мере причастным к миру, где трудятся, понимать его проблемы и разделять его судьбу. А вот простодушное любительское заигрывание с разными мирскими занятиями вряд ли возымело бы успех, и по многим причинам могло бы показаться нелепым самим мирянам.
