Но был в фильме «Тропинины» момент, о котором ни словом не обмолвились телезрители, — проходящая контрапунктом песня композитора Баснера на стихи Матусовского:
«Мы выстоять сумели в Сталинграде.
Не захлебнулись волнами в Крыму,
Но словно снайпер, спрятанный в засаде,
Нас выбивает смерть по одному.
Пока еще в обойме есть патроны,
Покуда бьются старые сердца,
Займите круговую оборону.
Держитесь, ветераны, до конца...»
Песня обогащала эмоциональный строй фильма. Но в эфире она не прозвучала. Как когда-то баллады в спектакле «Мартин Иден», все то же руководство потребовало изъятия песни. Испугала строчка: «Займите круговую оборону». И был задан вопрос: «От кого?» Объяснения не действовали. Песня, и это мой второй компромисс, была вырезана. Но как все доподлинно настоящее она не погибла и позднее зазвучала на эстрадных площадках, в радиоконцертах.
Что же открыл мне как режиссеру жанр многосерийного повествования? Назначая на роль того или иного актера, нужно прежде всего задуматься, сможет ли он прожить долгую жизнь на экране не статично, а в движении, с чего он начнет и к чему придет. Гармонически выстроенная перспектива роли — вот главное. Не все исполнители (да и режиссеры) умеют вычертить перспективу роли. Это вовсе не значит, что актер, не умеющий этого делать, бездарен. Ни в коем случае! Есть так называемые «актеры эпизода» — часто это одаренные люди, яркие, интересные, запоминающиеся зрителю надолго, но им не следует играть роли, которые проходят через весь многосерийный телефильм. На протяжении нескольких вечеров у зрителей есть возможность пристально рассмотреть всю сложную жизнь человека, которую создает артист. И режиссер не может ракурсом, монтажом, музыкой подменить истинную сущность того или иного персонажа. Работа актера и режиссера в многосерийном телефильме требует особого подхода к материалу, детальной психологической разработки роли, филигранного отбора актерских «приспособлений». Здесь необходим высокий эмоциональный накал при минимальных выразительных актерских средствах. Как это ни парадоксально, в самой большой многосерийной картине способ выражения должен быть лаконичным.
Вспомните, что возникает в памяти после прочтения книги, просмотра спектакля, фильма или мысленного воспроизведения своей жизни? Только главные события. Человек не в состоянии (да это и не нужно) помнить все детали. Беда многих многосерийных телефильмов в их растянутости, чрезмерно подробном изложении событий, фактов. Мы живем в стремительном ритме, часто разговариваем телеграфным языком, времени мало, многое не успевается. А вот в телефильме, особенно многосерийном, увлекаемся подробным показом природы, идущего человека, антуража... И если все это не работает на главную мысль, сюжет, образ героя, — от этого необходимо избавляться.
Часто, стремясь сделать все понятным, мы не оставляем зрителю возможности домыслить, дофантазировать. Этим мы лишаем его радости самостоятельного открытия мысли произведения, сцены, диалога, образа.
Многосерийный телефильм требует от актера опыта, мастерства, умения распределить себя на длительный процесс создания образа, требует глубокого раскрытия своей души, постоянного контакта с жизнью, в которой он отбирает материал для формирования характера своего героя.
Я все время держал в фокусе внимания актера, но, думаю, многое из вышесказанного следует отнести и к работе оператора, композитора, художника. Съемочная группа в многосерийном фильме должна представлять единство устремлений, как это было у нас в «Доме у кольцевой дороги». И мне кажется, что работа Михаила Глузского в «Месяце длинных дней» может служить примером того, что значит верно выстроить перспективу роли, как точно распределить свои силы в многосерийном фильме и заставить зрителя поверить в своего героя.
