Эрин взглянула на ослабленный узел его галстука и выше — на жилистую шею. Рукава, завернутые до локтей, открывали загорелые, сильные руки. Белый хлопок сорочки был внатяжку на широкой груди, переходящей в плоский живот, а под серыми брюками угадывались плотные поджарые ноги. Наверное, играет в баскетбол. Или в теннис? Нет сомнения, что занимается спортом, иначе ему вряд ли удалось бы сохранять такую форму. Она знала, что ему уже тридцать три.
Между тем он хранил молчание, от которого она совсем упала духом, и рассматривал ее не менее откровенно, чем она его. Когда она сняла с плеча сумку и засунула ее под мышку, каждый мускул его тела напрягся, хотя он не сдвинулся с места. Он был похож на кота, приготовившегося к прыжку.
Да, он не собирается облегчить мне задачу, подумала Эрин. Может быть, и знать не желает, что произошло с его младшей сестренкой, с которой его разлучили тридцать лет назад. А может, и вообще не подозревает о ее существовании.
— Меня зовут Эрин О'Ши, — представилась она.
— Мисс О'Ши, — повторил он.
Его голубые глаза не отрывались от ее лица. Кончиком языка она облизнула пересохшие губы.
— Можно мне где-нибудь присесть? — спросила она.
Жестом он показал ей комнату с левой стороны от прихожей, и она направилась туда. В доме оказалось уютно. На всем лежала печать хорошего вкуса и чувства меры. Но почему-то ей пришло в голову, что все это не очень вяжется с характером ее брата, если верить первому впечатлению. Казалось, он должен бы предпочесть более строгий стиль — под стать своей неразговорчивой натуре.
Господи, что она делает? Она еще и нескольких минут с ним не провела, а уже пытается судить о чем-то. А все-таки дом и комната, где она расположилась на просторном диване, как-то не подходили этому человеку. По всей видимости, это вкус его жены.
— А Мелани дома? — спросила она вежливо. Ответ прозвучал медленно и осторожно:
— Нет. Вышла по делам.
Эрин улыбнулась и несколько расслабилась. Она обрадовалась, что они смогут какое-то время побыть вдвоем. Присутствие свидетелей при их знакомстве только внесет неловкость.
— Странно, я не думала застать тебя дома в середине рабочего дня. По моим представлениям, ты должен сейчас находиться в банке.
Она знала, что брат — банкир.
Сузившиеся глаза, которыми он неотрывно изучал ее, теперь метнулись к замшевой сумочке, которую она положила рядом с собой на диван. У него была способность дать человеку понять, что замечает каждую мелочь.
— Я сегодня рано вернулся, — только и ответил он.
— Кеннет… можно мне называть тебя Кеннет? — Он кивнул, и она продолжала:
— Кеннет, то, что я тебе сейчас скажу, тебя удивит. — Она нервно засмеялась. — Наверное, лучше сказать — шокирует. — Она посмотрела на свои руки, сжатые па коленях, и подняла голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. — Ты знал, что тебя усыновили?
Голубые глаза снова сузились и изучали ее. Едва заметный наклон его раздвоенного подбородка обозначил утвердительный ответ.
Она набрала воздуху.
— Я искала тебя долгие годы, Кеннет. Я твоя сестра.
На его лице ничего не отразилось. Она вся напряглась и ждала хоть какой-то реакции. Она думала, что он ринется к ней, обнимет, станет смеяться, плакать, ругаться, будет в смятении — могла предположить все что угодно, но только не то, что он будет сидеть неподвижно, уставившись на нее, с суровым лицом, застывшим, как маска.
Наконец он потянулся к очкам, сидевшим у него на макушке, и, сняв их, стал крутить за дужку.
— Моя сестра?
— Да! — с энтузиазмом закивала она, и ее короткие темные локоны заплясали. — Я понимаю, что это звучит невероятно, но это прав — да! Рассказать тебе все, что я знаю?
— Пожалуйста.
Он по-прежнему не проявлял никаких признаков волнения от ее признания, но теперь по крайней мере как-то отреагировал. Больше всего ей хотелось развеять его подозрительность.
— Мы оба были взяты из маленького католического приюта в Лос-Анджелесе. Ты об этом знал?
— Как будто, — сказал он уклончиво.
— Ты старше меня на три года. Наша мать сдала нас в приют, когда мне было всего несколько месяцев. Меня удочерила пара по фамилии О'Ши. Вскоре после этого они переехали в Хьюстон, штат Техас. Там я и выросла. И только в старших классах школы меня стал мучить вопрос, кто я и откуда. Думаю, такое происходит со всеми подростками, но поскольку я была удочерена, то для меня было вдвойне важно то, что, так сказать, связано с моими корнями. Я уверена, что тебе это чувство знакомо.
