Кстати, судя по декларациям о доходах (а ведь в нашей демократической стране чем лучше потрудился, тем больше доход), министр «потрудился» на 4,7 млн. рублей, а его жена (дочь первого вице-премьера Виктора Зубкова), руководя фитнес-клубом, получила доход в 25 миллионов рублей.
Седьмого июля 2011-го АПН «Северо-Запад» поместило статью Владислава Гаганова «Кто провалил оборонный заказ?», начинающуюся словами:
«Провал выполнения государственного оборонного заказа (ГОЗ), выполненного в 2010 году лишь на 70 %, вызвал бурную реакцию президента, сгоряча напомнившего военным, куда за такое отправлял их предшественников товарищ Сталин. Почему именно в этом году провал стал поводом для возмущения, непонятно: согласно данным Счётной палаты РФ, выполнение ГОЗ за 2009 год составило вообще 50 %, однако тогда никто даже не пошевелился» (выделено нами. — Авт.). Это значит — оценил Медведев положительную роль И.В. Сталина в руководстве страной?
Кстати, на 2009-й год планировалось закупить:
— 50 самолётов;
— 31 вертолёт;
— 31 танк Т-90;
— более 300 бронемашин.
Иными словами, количество произведённой новой техники должно было позволить достойно провести парад Победы 2010-го года.
При этом за предыдущие 5(!) лет (2004-2008-й годы) в российскую армию поступило:
— баллистических ракет «Тополь-М» — 36 штук:
— дивизионных комплектов оперативно-тактического ракетного комплекса «Искандер» — 2 штуки;
— дивизионных зенитных ракетных систем С-400 — 2 штуки;
— дивизионных зенитных ракетных комплексов «Бук-М2» — 2 штуки;
— танков Т-90 — около 150 штук;
— боевых машин пехоты, десанта, бронетранспортёров — 710;
— самоходных противотанковых установок 2С25 — около 20;
— автомобилей — около 15 000 штук;
— стратегических бомбардировщиков Ту-160 — одна штука:
— фронтовых бомбардировщиков Су-34 — 3 штуки;
— боевых вертолётов Ми-28Н — 12 штук;
— боевых вертолётов ОКБ им. Камова — 6 штук;
— транспортных вертолётов ОКБ им. Миля — 11 штук;
— опытных подводных лодок «Саров» — 1 штука;
— корветов «Стерегущий» — 1 штука;
— малых артиллерийских кораблей «Астрахань» — 1 штука;
— десантных катеров — 6 штук;
— небольших вспомогательных судов и катеров — 7 штук.
Сколько десятков лет надо такими темпами перевооружать армию? И через сколько лет после такого «перевооружения» надо начинать всё сначала, так как принятая техника уже устареет?
В статье правильнее было бы спросить: «Зачем провалили оборонный заказ?», хотя, частично, на этот вопрос отвечает автор: «Очевидно, что за военную промышленность и оборонный заказ сегодня отвечают люди, не соответствующие занимаемым должностям… Конечно, таким чиновникам не нужна модернизированная Россия. Им даже выгоден провал ГОЗ — ибо тогда можно будет заказать за рубежом ещё больше иностранной техники, в решения о закупках которой изначально заложена коррупционная составляющая».
Но здесь дело не в несоответствии должностям, а в некомпетентности и преступности в конечном итоге действий людей, поставленных из дружеских побуждений руководить оборонными делами.
А пока, по словам главы госкорпорации «Ростехнологии»:
— 30 % организаций военно-промышленного комплекса «имеют признаки банкротства»;
— 50 % предприятий «относятся к потенциальным банкротам».
Говорит директор Института экономических стратегий РАН А.И. Агеев:
«Нам нужен оборонный сектор, а он не может быть выращен на отдельной грядке, в отрыве от всего общества. Новейшие технологии растут там, где есть театр, где есть библиотеки, где есть спортивные соревнования».
Обратим здесь внимание на два момента: А.И. Агеев считает, что с 2000-го года потери технологий увеличились ещё на несколько процентов? А на какую величину упало промышленное производство, если внутренний валовой продукт Российской Федерации уменьшился в 2 раза?
Даже стопроцентно демократическая газета «Московский комсомолец» спрашивает: «Существуют ли у нас оборонные предприятия, которые могли бы производить не штучные, уникальные экземпляры, а могли бы наладить их серийное производство? Что осталось от опытных конструкторских бюро оборонной техники?»
Агеев продолжает: «Что такое в этом смысле новые госкорпорации? С 1990-го по 2000-й годы мы потеряли 25 % имеющихся технологий. Мы их даже не можем воспроизвести. Либо люди ушли на пенсию, либо документы исчезли, либо украдено оборудование, либо запатентовано за рубежом. Сейчас эта цифра, наверное, превышает треть…»
