— С ума сошел! — прокомментировал мою беспечность Проводник, — то, что тебя приняла Зона, еще не значит, что она не станет испытывать тебя, и не значит, что ты должен стать абсолютным болваном и перестать смотреть себе под ноги.
Мне сделалось стыдно, и дальше мы шли, уже внимательно глядя себе под ноги, сверяясь с проложенным маршрутом и детекторами, углубляясь все дальше к заброшенному строению, коих в Зоне насчитывалось великое множество.
— Там мы проведем первую ночь, потом дойдем до заброшенного поселка, постреляем, если придется, вы соберете артефакты, если таковые будут иметься, потом снова сюда, еще одна ночь и домой.
Нас устроил такой расклад, а Андрей, по-моему, счастлив был уже теперь вернуться обратно, но выходило то всего — ничего — дело плевое. Ночью дежурить довелось мне, а под утро меня сменил Проводник. И все шло без неожиданностей. Я подремывал, и ощущал, что Проводник тоже прикорнул на посту. «Какое непростительное упущение», — подумал я, и понял, что мысль была не моей, а чьей-то чужой, я вскочил на ноги, очень резко, схватив автомат, снял его с предохранителя. Все, что происходило с моим телом, я видел будто бы со стороны, и в то же время отдавал себе отчет в том, что я делаю. Я толкнул Андрея, велел ему подниматься, не стал заморачиваться на сворачивание палатки, подхватил свой рюкзак. Андрей спросонья протестовал, пытался что-то говорить, однако, следы черной краски на нашей палатке говорили более красноречиво, чем все мои суетливые действия.
Андрею хотелось убедить себя, что это дурной сон, а другие, чужие сталкеры, или кто они там, просто испачкали нашу палатку, чтоб мы испугались до усрачки… это была вовсе не кровь! Проводник не погиб, а сейчас вернется, и спросит, чего это мы нарушаем технику безопасности.
Но этого не произошло, а мы двигались вперед. Куда вперед, я и сам точно не знал. Я не знал точной дороги, я не мог сейчас самостоятельно проложить курс. Я боялся послать сигнал о помощи, потому что, несмотря ни на что, самой страшной тварью в зоне оставался все же человек, поэтому я просто шел, поглядывая на детектор аномалий, и, следя за появлением неподалеку жизненных форм.
Нам удалось довольно быстро миновать пологий холм, и спуститься в низину, где трава искрилась серебром в неверном свете луны, следуя наитию, я повел Андрея в обход странного луга с серебряной травой, мимо странных растений, распускающих вокруг фосфорицирующие ни то усики, ни то ветки; по большому счету в Зоне все было странным. И я шел наобум, наудачу, повинуясь странному чувству, зародившемуся внутри меня, как будто раньше струны моей души не были натянуты и провисали, а теперь все было другим новым. Я не знаю, почему Андрей слушался меня, может быть потому, что больше некого здесь было слушаться, а может потому, что сильно боялся, и предпочел доверить принятие решений кому угодно, только, чтобы самому не пришлось принять неверного решения.
Рассвет застал нас на полпути к заброшенной деревне, теперь я, наконец, разобрался, как загрузить координаты в систему, и сориентировался на местности. Андрей был подавлен, но у него не было сил, чтобы бояться еще больше, мне казалось, что еще немного и я потеряю его. Это сложно было объяснить рационально. Поэтому когда мы остановились немного передохнуть, я посмотрел ему в глаза и сказал:
— Мы выберемся отсюда обязательно. Только в Зоне нельзя возвращаться тем же маршрутом, что пришли, сейчас мы передохнем немного, и двинемся курсом, который я набросал, как будто бы в той стороне все довольно спокойно, я думаю, мы справимся, и я тебе обещаю, что после этого уже никогда не решусь ни на какие авантюры.
Он слабо улыбнулся, но я увидел в его глазах главное — надежду. Значит теперь у нас появился шанс.
Двигаться мы начали медленно, я старательно вымерял маршрут, значительно этому способствовали гайки с белыми ленточками, которые я бросал впереди себя. Забавно, когда-то такие же привязывали на антенну моей машины. Теперь все прошлое казалось нереальным, как будто это происходило не со мной. Реальностью была Зона и наш долгий путь обратно.
