Ситуация – из комедии, скорее, даже фарса. Но только если самому не приходится быть участником спектакля. И еще за стеной человек, под началом которого двести с лишним боевых кораблей и от которого зависит, если он проиграет надвигающуюся битву, исчезнет ли жизнь на обитаемых планетах через каких-нибудь пять лет.
– Но ты ничего не знаешь обо мне, Крис, – сказал он.
– Я знаю одно: жизнь для меня – это ты. Митч, пойми, уже не остается времени играть в салонную даму, кокетничать, краснеть, – все это я проделывала не один раз. Но это все скорлупа, шелуха... Я согласилась стать женой Карлсена по политическим мотивам. Но все это кончилось вместе с Атсогом.
Ее пальцы судорожно смяли голубую ткань халата. Митчу пришлось взять ее ладонь в свою, чтобы успокоить.
– Крис, Атсог остался в прошлом.
– Для меня Атсог навсегда в настоящем. Навсегда. Я вспоминаю и вспоминаю... Митч, машины на наших глазах живьем содрали кожу с генерала Брадина. И я видела все это. Я теперь не могу думать о всяких глупостях, вроде политики. Жизнь слишком коротка. И я теперь больше ничего не боюсь, если только ты меня не бросишь...
Митч молчал. Он чувствовал жалость. И одновременно он хотел обладать этой женщиной. И еще он испытывал десяток других стремлений, противоречивых и сводящих с ума собственной противоречивостью.
– Карлсен хороший человек, – сказал он наконец. Кристина вздрогнула.
– Полагаю, хороший, – сказала она натянуто. – Митч, но я ведь не безразлична тебе? Скажи правду... Если ты меня не любишь, то когда-нибудь потом сможешь полюбить. – Она слабо улыбнулась, подняла руку. – Когда отрастут эти глупые волосы.
– Глупые волосы. – Он проглотил комок в горле, хотел погладить ее по щеке, но отдернул пальцы, как от огня. – Крис, ты девушка Карлсена, и сейчас слишком многое зависит от него.
– Я никогда не была его.
– Но я... я не могу лгать тебе. И может, не могу сказать всю правду о том, что я чувствую. Скоро начнется сражение, и я чувствую, словно я завис в воздухе, как парализованный. Сейчас невозможно строить планы... – Он беспомощно развел руками.
– Митч, – мягко сказала Кристина. – Тебе сейчас плохо, правда? Главное, не волнуйся. Я постараюсь вести себя хорошо. Ты позовешь врача? Когда я знаю, что ты где-то рядом, я могу заснуть.
Карлсен несколько минут разглядывал бумаги, найденные Хемпфилом у господина Сальвадора. Он был похож на человека, решающего шахматную задачу. И он не выглядел удивленным.
– Я подготовил несколько надежных людей, – первым заговорил Хемпфил. – Они готовы. Мы можем быстро и без шума арестовать главарей этого... заговора.
Голубые глаза вопросительно смотрели на него.
– Хемпфил, вы уверены, что другого выхода не было? Я имею в виду Сальвадора.
– Боюсь, что да, – вкрадчиво сказал Хемпфил. – Я увидел, как он потянулся за пистолетом... Карлсен принял решение.
– Коммодор Хемпфил, выберите четыре корабля и совершите разведвылазку к дальнему краю туманности. Мы должны определить, где сосредоточился враг, чтобы не дать ему занять позицию между нашим флотом и
Солнцем. Действуйте осторожно, нам достаточно знать расположение основных сил берсеркеров.
– Я понял, – кивнул Хемпфил: рекогносцировка была разумной операцией.
Кроме того, если Карлсен желает самостоятельно разделаться с противниками внутри флота, то пусть поступает, как считает нужным. Хемпфилу методы Карлсена часто казались недостаточно жесткими и просчитанными, но тем не менее целей своих он всегда добивался. И если проклятые машины так не любят Карлсена, Хемпфил будет поддерживать главнокомандующего до последнего.
А что еще имело значение в этой несчастной Вселенной? Сломать хребет дьявольским машинам – и точка.
Митч каждый день проводил несколько часов с Крис. Он держал ее в неведении относительно диких слухов, распространившихся по кораблям флота. Странная смерть Сальвадора, охрана, вдруг поставленная у каюты главнокомандующего. Поговаривали, что адмирал Кемал вот-вот начнет бунт.
Туманность Каменный Край закрывала уже половину звезд по курсу флота эбеново-черными завитками и хлопьями скоплений, словно останками взорвавшихся планет. Внутри Каменного Края нормальная навигация была невозможна: каждый кубический километр был нашпигован твердой материей, препятствовавшей сверхсветовому полету или перемещению в нормальном пространстве с эффективной скоростью.
