Теплым утром сезона восточного восхода, в лагере близ плавно и тихо текущей реки, под поросшими лесом склонами горы Богов, когда все, наконец, собрались, оказалось, что прибыли шестьдесят четыре воина. Из них не более четырех – пяти когда-либо видели друг друга, потому что все они прибыли из разных пригодных для жизни уголков мира – будь то город, поместье, остров или район кочевого племени. Некоторые добирались сюда с берегов бескрайнего восточного океана. Другие приехали с самого северного обжитого края, где весна, длившаяся уже одну шестидесятую часть жизни старого человека, своим таянием пробуждала ледниковых чудовищ и инеевых червей. С севера прибыли лучшие охотники этого мира, нареченного во имя охоты. Одни воины явились из непроходимо раскинувшейся пустыни, лежащей к западу от населенных людьми земель, а другие – с юга, где сплетаются болота и реки, вливающиеся в конце концов в океан, и преграждают все пути движения в этом направлении.
Воины, собравшиеся в этот день для открытия турнира Торуна, были высокие и низкие, худые и толстые, лишь некоторые из них отличались своей молодостью и не было ни одного старого. Даже в этом мире жестокости все они выделялись особой жестокостью.
Но на время этого сбора они мирно расположились все вместе, и каждый по прибытии без возражений принимал любой небольшой участок земли в лагере, выделенный ему Леросом или одним из подчиненных жрецов Торуна. В центре лагеря на походном алтаре на большой деревянной платформе было воздвигнуто изображение бога, чернобородого и в золотой диадеме, сидящего в задумчивости, возложив руку на рукоятку меча, и ни один из воинов не забыл положить перед ним свои дары. Некоторые подношения были богатые, ибо среди прибывших сразиться в турнире находились и люди состоятельные.
Но сколь богат или силен ни был прибывший на турнир, он являлся без слуг или поклонников, а из вещей имел с собой едва ли больше, чем тяжелую защитную одежду в дополнение к выбранному излюбленному оружию.
Турнир относился к разряду священных, расцениваемых жрецами Торуна настолько высоко, что посторонние зрители не допускались – хотя на всей планете не нашлось бы свободного человека, не мечтавшего стать свидетелем этого состязания. Не было нужды и в посторонних слугах. Собравшимся воинам и жрецам прислуживало, окружая их почестями и роскошью, почти такое же число одетых в серое рабов-мужчин, носивших на платье отличительные знаки принадлежности к горе Богов, Торуну и его слугам. Женщины не допускались в лагерь.
