– Догадайся, кто здесь заправляет?
Я покачал головой.
– Честно сказать, понятия не имею. – Глядя на их нетерпеливые улыбки, я рискнул: – Вы?
– Да! – хором крикнули они, и Жак взяла меня под руку:
– Пойдем, Уильям, ты пропустишь десерт.
Швейцар улыбнулся девушкам и преградил мне дорогу:
– Сэр, вы член клуба?
– Все в порядке, Дэйв, он с нами.
Дэйва это не убедило, но он пропустил меня внутрь. Зал, где я показывал фокусы, а девушки развлекали полицейских, было не узнать. Вдоль стен расставлены пурпурные диванчики, а на месте полуживого зеркального шара мерцала массивная хрустальная люстра. На стенах в огромных позолоченных рамах ретушированные снимки грудастых моделей с приоткрытыми влажными ртами. Вид у них какой-то страдальческий, будто они съели что-то не то. Но все это лишь оттеняло главную достопримечательность – зеркальную сцену с серебряным шестом по центру.
– Девочки, не обижайтесь, вы здорово потрудились, но это совсем не мое.
– Да, это все наше. – Шаз кивнула официантке. – Ты подожди и посмотри шоу, тебе точно понравится.
Мне столько раз казалось, что я вижу ее лицо в толпе, что я научился не верить своим глазам. Но когда она вышла на свет, у меня не осталось сомнений.
Она прошла по маленькой сцене в элегантном черном костюме с белыми отворотами, показывая публике пустые ладони, и вдруг достала из воздуха шелковый красный платок. Ловкие пальчики сложили его и вновь растворили. Она подняла руки, будто удивляясь, куда все пропало. Широко открыв глаза, она сорвала манжеты, бросила их на сцену и повторила трюк с платком еще раз. С дерзкой улыбкой медленно под музыку сняла пиджак и отправила его к манжетам. Стоя в черном кружевном бюстгальтере, она снова выудила платок. Он исчез, и, игриво вздернув брови, девушка расстегнула молнию на юбке и ногой отбросила юбку в зал. На ней не осталось ничего, кроме белья и туфель. Платок не сдавался. Он вновь мелькнул в ее руке и отправился в небытие. Фокус банальный, шестилетний ребенок справится, но я был очарован. Я тряхнул головой, невольно улыбаясь, когда ее бюстгальтер и трусики по очереди упали на сцену. Я поднялся, собираясь аплодировать, но она еще не закончила. Проказница-чародейка оглядела свое обнаженное тело, сунула руку между ног и снова вытащила красный кусок шелка. Она вскинула руки, в последний раз спрятав платок, и поклонилась зрителям. Полупустые столики ответили жидкими аплодисментами. Я вскочил, хлопая что есть силы и крича «браво». Жак и Шаз улыбались, довольные, что мне понравилась их шутка. Им и в голову не могло прийти, что я аплодирую не фокусу с платком, а куда более впечатляющему чуду. Сильви посмотрела в мою сторону, и наши глаза встретились.
В гримерке мы остались одни. Сильви сгребла разбросанные костюмы, использованные салфетки, косметику, заколки и расчески и села на столик спиной к зеркалу. Я взял стул и сел напротив. Над ее головой висел знак «НЕ КУРИТЬ». Она достала из халата сигареты и протянула мне. Я дал ей прикурить и закурил сам. Она затянулась и улыбнулась мне сквозь дым:
– Что, Уильям, злишься на меня?
Я довольно долго молча смотрел на нее.
– Я, наверное, должен желать тебе смерти, но я слишком рад тебя видеть, чтобы злиться, – сказал я наконец.
Сильви сняла крышку с лака для волос, стряхнула в нее пепел и ослепительно улыбнулась. На такую улыбку я купился в Берлине, и она по-прежнему восхитительна.
– Я ждала, что ты вернешься в Лондон.
– Поэтому и приехала?
– Возможно.
– Возможно?
Сильви пожала плечами.
– Мир тесен, а шоу-бизнес еще теснее. Мы все равно бы столкнулись рано или поздно.
Я поперхнулся от удивления.
– Столкнулись рано или поздно? Ты хоть представляешь, что ты со мной сделала, Сильви? – Я покачал головой, с трудом подбирая слова. – Господи боже, я не знаю, с чего начать. Зачем или как? Как? Как вам удалось?
Сильви улыбнулась:
– Дым, зеркала и самовнушение. Я заронила в тебе неуверенность, ты боялся, что не получится, и когда Дикс устроил взрыв, ты поверил. Ты скрючился от шока еще до того, как я упала на пол.
– Я все равно не понимаю. Зачем, Сильви? Что я тебе сделал?
