– В общем, я бы так не могла. Я бы чувствовала себя взаперти…
И дальше примерно в том же духе, пока не появилась свинина, которую Карл поставил на стол удивительно спокойно и без кривлянья, что было связано, вероятно, с тем, что пришел Эрвин, который обменялся с ним несколькими словами и обосновался у стойки, как можно дальше от Кристального Райнера.
– А свинина действительно вкусная, – сказала мама.
– Да, очень вкусная. Теперь мало ресторанов, где хорошо готовят жареную свинину, – сказал отец.
– Я же говорил, – сказал господин Леман.
– А здесь хорошо платят? – спросил отец. – Например, менеджеру… – прибавил он с легкой улыбкой.
Господин Леман внимательно посмотрел на своего отца, прежде чем отвечать. Отец как-то изменился. Он выглядел усталым и одновременно мудрым. Возможно, я действительно всегда недооценивал его, подумал господин Леман.
– Менеджер значит не так уж и много, – сказал он.
В этот момент снова объявился Карл и поставил на стол новую бутылку красного вина.
– Так-так, – сказал Карл и ушел.
– Значит не так уж много, – повторил господин Леман. – Нужно делать заказы, вести счета и тому подобное… Это скорее приработок.
– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась мама.
– Я хочу сказать, – ответил господин Леман, разозлившийся прежде всего на самого себя за то, что когда-то начал эту историю с менеджером, – что в принципе я тоже всего лишь стою за стойкой и разливаю напитки, и это гораздо лучше, чем быть официантом и бегать между столами.
– Но, Франк, зачем же так волноваться из-за этого? – сказала мама. – Я-то чем виновата?
– Я ничего такого и не говорил.
– Главное, что ты зарабатываешь себе на жизнь, – сказала мама. – Мне здесь очень нравится. Здесь гораздо приятнее, чем в других ресторанах, там все так чопорно, угнетающая обстановка. И люди здесь все тоже очень приятные.
– Да, это точно.
– Я тоже так считаю, – сказал отец. – Главное, чтобы тебе нравилось. – Он отложил вилку в сторону и налил всем вина. – Вино хорошее. Но не восемьдесят пятого года.
– Да и зачем нам восемьдесят пятого года? – сказал господин Леман, у которого внезапно улучшилось настроение. Им абсолютно наплевать, подумал он, совершенно насрать на то, чем я занимаюсь. – Я все время так подчеркивал то, что являюсь менеджером, только для того, чтобы ты могла что-нибудь сказать госпоже Дунекамп, – сказал он матери. – Потому что ты как-то рассказывала мне, что госпожа Дунекамп спросила тебя, чем я собираюсь тут заниматься, и ты не знала, что ответить.
– Конечно, не знала, – сказала мама.
– Ну как, вкусно? – спросил Эрвин, внезапно оказавшийся рядом с ними.
– Это Эрвин Кэхеле, – сказал господин Леман, – а это мои родители.
– А, отлично, добрый день, – сказал Эрвин.
– Эрвин – владелец этого заведения, – сказал господин Леман.
– Отличная свинина, – сказала мама. – Даже с корочкой.
– Не хочу вам мешать, – сказал Эрвин, – но ты мне нужен на пару слов, господин Леман, я имею в виду, после того, как доешь.
– Да, конечно, – ответил господин Леман, слегка удивленный, – сейчас приду.
– А почему он называет тебя господином Леманом и в то же время обращается на «ты»? – осведомилась мама, как только Эрвин отошел. – Это же бессмысленно.
– Да, мама, я полностью согласен.
Некоторое время они ели молча.
– Приятно видеть тебя снова, – неожиданно произнес отец. – Я не совсем понимаю, что тут происходит, но у тебя, судя по всему, все отлично.
– По-моему, тоже, – сказала мама. – Очень милые люди.
– Это точно.
– Вот только эта Стена. Ах да, – вдруг спохватилась мама, – нам нужно обсудить с тобой еще кое-что.
– Подождите минутку, – извинился господин Леман. Его беспокоил предстоящий разговор с Эрвином, и он хотел поскорее разделаться с этим.
Он встал, взял свой бокал с вином и подошел к шефу, который сидел у стойки, пил мятный чай с молоком и не спускал глаз с Кристального Райнера. Когда господин Леман проходил мимо, Кристальный Райнер дружелюбно поздоровался, и ему не осталось ничего другого, как дружелюбно поздороваться в ответ. Как же так получилось, подумал он, что этот тип вдруг появился в моей жизни?
– Этот Кристальный Райнер все больше действует мне на нервы, – сказал Эрвин, когда господин Леман дошел до него.
