В общеполитическом плане Берия идет еще революционнее, выдвигая предложение о полезности «нейтрализации Германии в центре Европы» считая, что такого рода буфер будет только на пользу Советскому государству: «Что вы друг с другом в прятки играете? – возмущался отец. – Допустим, что все население ГДР проголосует за социалистический путь развития, что в принципе невозможно, но и тогда это будет лишь четверть всего населения объединенной Германии. В любом случае, даже при какой-то поддержке жителей Западной Германии, ваш вариант не пройдет. Но что здесь страшного? Наоборот, это может быть даже полезно, потому что это не будет требовать нашего вмешательства, мы не будем тратить собственные ресурсы, как это сейчас происходит».
Подобная позиция первого заместителя председателя Совета министров СССР, да еще и с большим стажем руководящей работы в ЦК Союзной республики, для тогдашнего времени была делом даже не революционным, а скорее чем-то сверхъестественным, даже потусторонним: ведь Берия в открытую предлагал и доказывал объективную необходимость восстановления буржуазных порядков в стране, где правила социалистическая партия, пролетариат имел почти вековую историю, да и вообще, это была родина теоретиков марксизма.
Берия фактически расписывался в том, что рыночная система и частное предпринимательство значительно и эффективнее, и быстрее оживляют экономические процессы, а отсюда, вообще-то говоря, было недалеко до настораживающих выводов о превосходстве систем.
Но, несмотря на всю остроту полемики, проходившей в основном по политическому аспекту, руководство СССР согласилось с доводами Берии, и решение по Германии принято было, хотя потом Маленков пытался неубедительно отговориться от данного факта в своей речи на июльском пленуме ЦК КПСС, утверждая, что «мы считали, что вместе с немецкими друзьями должны быстро и решительно осуществить меры по оздоровлению политической и экономической обстановки в ГДР и что необходимо лишь поправить курс на форсированное строительство социализма».
Данное заявление выглядит просто бледным, но, в сущности, ничего иного на июльском пленуме, со всех сторон разоблачавшем врага народа, отъявленного мерзавца, негодяя и карьериста, агента иностранных спецслужб и перерожденца Берию, не было.
Берия был, конечно, абсолютно прав в своих оценках относительно роли Германии в Европе и путях ее развития. В пункте 6 документа от 2 июня указывалось на то, что главной задачей является борьба за объединение Германии на демократических и миролюбивых началах. Берия верно оценивал выгодность прежде всего для нашего государства наличия в центре Европы сильного и дружественного нам государства. В конечном счете так и произошло, но только в совершенно другое историческое время.
Советский Союз своей руководящей ролью, к сожалению, не приводившей к качественному улучшению благосостояния населения, ни собственного, ни сателлитов, в силу целого ряда причин, в том числе и по причине гнилости и разложения правящей элиты, не верившей уже ни во что, кроме самообустройства в фатальном отрыве от общества, надорвался и рухнул, увлекая за собой всех своих подкармливаемых псевдодрузей. Но это произошло в конце 80-х – начале 90-х. Элиты наших «друзей по соцлагерю» уже и сами желали подобного. Но тогда, в 1953-м, когда сила и влияние СДПГ и того же Штази в ГДР была на очень высоком уровне, какую бы там Лаврентий Павлович ни собирал аналитику, подтверждающую его мысли, эти инициативы, конечно, вызывали у наших «германских друзей» не просто изумление. Они ведь всегда при всем при том были довольно самостоятельны и силу влияния СССР в вопросах руководства странами «народных демократий» преувеличивать не стоит. Что-то тут Лаврентий Павлович слишком перебрал. Мысли верные, спору нет, но политика – не математика. Тут дважды два не всегда и даже не очень часто четыре. Он же полагал, что тогда объединение возможно было сделать, получив наибольшие дивиденды, как экономические, так и политические, на годы вперед, не доводя дело до крайностей, так как, по его мнению, недовольство немецкого населения уже начинало выливаться в акты открытого неповиновения. Отчасти, и с этим трудно спорить, логика в суждениях Берии была. Ну, к примеру, 16 июня 1953 г. забастовка рабочих Восточного Берлина в короткое время охватила ряд городов, включая Лейпциг, Магдебург, Росток. В акциях протеста и стихийных митингах в общей сложности с 16 по 20 июня приняло участие около 800 тысяч человек, причем в большинстве своем рабочих.
