**
Законные три дня медового месяца, которые мне подарили на службе, я израсходовал еще до свадьбы, поэтому сразу по окончании брачных игр пришлось идти на работу.
Прямо в понедельник.
Обручальное кольцо плавило палец. Мне постоянно мерещилось, что окружающие пялятся на него, как назгулы на Фродо. Я прятал руку в карман, озирался и убеждался в том, что в Москве никто ни на кого не смотрит. Остановись посреди улицы и залейся горючими слезами – никто не подойдет, если только ты не создаешь препятствий дорожному движению.
Входя в офис, я еще раз позавидовал безработной Кате и нырнул в омут текучки.
Часам к восьми вечера настойчивый зуммер мобильника напомнил мне о том, что я обещал молодой супруге вернуться пораньше. Я тут же бросил все и помчался к выходу из офиса.
В дверях вспомнил, что не отослал производственный план, вернулся к компьютеру, обнаружил два важных письма, на которые срочно следует писать ответ…
За следующую неделю удалось выяснить несколько важных закономерностей.
Во-первых, если я обещаю прийти пораньше, то покидаю издательство не ранее девяти вечера. Если не обещаю – могу вырваться даже в семь, а то и в полседьмого.
Во-вторых, пропала мистическая взаимосвязь между моими действиями и Катиным самочувствием! Оказалось, что в ее присутствии я могу употреблять спиртное, есть всякую жареную гадость и дышать чем придется. И обостренное обоняние куда-то исчезло. Я отмечал это событие каждый вечер.
Однако за все приходится расплачиваться. В пятницу я возвратился домой действительно рано (семи еще не было) с охапкой цветов и радужными планами на уикенд. На пороге меня встретило заплаканное создание белого цвета.
Машка подвывала ей, я так подозреваю, из женской солидарности.
– Она, – сказала Катя, борясь с рыданиями,- ей совсем плохо!
Прижимая супругу к внутреннему карману с кошельком, я глянул на Машу. Никаких следов трагедии не обнаружил.
– Нет, – Катя перехватила мой взгляд и уточнила, – не она, а она.
Взгляд был направлен не на живот, а куда-то за пределы квартиры. Значит, речь не о будущем сыне, которого супруга упорно именовала «она».
– Я что-нибудь придумаю! – пообещал я. Сейчас нужно было быстренько прекратить этот коллективный водопад.
– Что ты придумаешь?! У нее трагедия, ее никто не любит!
– Я тебя люблю.
Это было совсем не в тему, но подействовало: молодая жена оторвалась от кармана и выжидающее покосилась на меня. Я тут же поцеловал глаз и нос. Катя довольно вздохнула, но тут же нахмурилась:
– Пойдем есть, но учти – ты обещал все придумать!
«Не все,- мысленно поправил я супругу,- а что-нибудь!» Но есть пошел с готовностью.
итак,- сказал я, вгрызаясь в голубец,- кто кого не любит, и что я должен придумать?
– Ты должен придумать, как устроить личную жизнь Натальи.
Я чуть не поперхнулся тушеным капустным листом.
– Не спорь. Ешь и слушай.
И мне поведали душераздирающую, но совершенно неинформативную историю о том, что у Катиной подруги кризис типа «мировая скорбь».
– Мужик у нее есть? – уточнил я, покончив с горячим.
– Есть. Но я так поняла, у них сейчас большие проблемы.
– Значит, нужно найти другого. Временного.
– Как у тебя все просто!
А чего усложнять? – я вспомнил, что оставил пиво в прихожей, и поднялся из-за стола.- Поматросит с ним месяцок, развлечется. Старый хахаль тут же прибежит.
– Ты куда? – спохватилась Катя, обнаружив, что я собираюсь несанкционированно покинуть кухню.
«Начинается, – подумал я, – полный контроль».
– Хахаля искать!
– Где ж его найдешь? – заинтересованно крикнули мне из кухни.
– Наташка ж нам нашла,- я вернулся с добычей, чувство сытости достигло головы и делало меня миролюбиво-благородным, – вот и мы ей найдем. В крайнем случае, меня в аренду сдадим.
