— Так не годится — пойдём вместе!.. — Все, кто не пялился на совершенство с пучком смоляных волос на прекрасной головке, заметили, как Север увлёк за собой варварок.
Бореас и Лана поняли, наконец, что взяты под высокое покровительство. Лица их прояснились, гордо они посмотрели вокруг, благодарно — на Севера.
Военачальники разных мастей на лестнице плотно окружили их, но не оттирали от монаршего тела толчками. Цезарь приказал им найти человека, сумевшего бы довести его слова до двух верных амазонок.
На призыв откликнулись геты и даки большим числом, но Север подозвал рыжего амантийца в римском доспехе.
— Не ваш брат? — пошутил оттаявший в одночасье Север, хотя легионер, в отличие от амазонок, был рыж настолько, что это бросилось бы в глаза даже с расстояния в стадию.
— Мне для дела нужен Карл, и чем скорей, тем лучше!..
Амазонки закивали Северу головами. Переводчик довольно щурился.
— Идём на выход, я представлю вас городу! — Север собственноручно расталкивал римлян, средь коих преобладали вездесущие перевёртыши-преторианцы, благодушно посматривал на лохматых варваров.
Оцепление возле колоннады при появлении цезаря живо расступилось. Под крики поредевшей к вечеру толпы Север в окружении рослых северян простёр руки к небесам.
— Я излечу тебя, гадкий Рим! Против моих новых помощников ты не устоял на подступах своих — не устоять тебе и здесь!
Толпа, рванувшись к ступеням необычного подиума, после мудрёной фразы сурового августа немного стихла, а потом завопила: «Слава! Хвала сиятельному цезарю! Септимий Север, мы с тобой!!»
Цезарь ходил между приведёнными им дикарями, поочерёдно поднимал чуть не каждому руку вверх, ободряя и возвышая. Дошёл до скопления немало удручённых новым увлечением своего полководца фронтовых легионеров — простых солдат, сподвижников славной карьеры новоиспечённого венценосца — заключил в объятия и их...
И только одного не мог понять усердствующий в ликованиях городской римский люд — это отчего объявленных побеждёнными варваров так несметно возле победителя?..
Прежние римские доблесть и духовная крепость по прошествии веков оказались выхолощенными. Но природа, в том числе и человеческая, пустоты не терпит — на смену старым появились другие качества.
Римский мир гнил из-за ненависти, лести, тотальной коррупции, немощи духа на полях битв, из-за склок недовольных плебеев на общественных увеселениях. Конечно, мир этот сложился не вдруг, и разрушить всё его великолепие и всю его гнилость так сразу не мог никто. Никто пока к тому и не стремился...
Септимий Север знал разницу между римским и варварским мирами. Разумеется, он собирался когда-нибудь воспользоваться преимуществами обоих. Север стал первым, кто привёл столь большое число «дикарей» в сердце империи, положив начало следующему этапу истории римской империи. Всё тщета, но...
— Не лучше ль нам уйти? — не находила себе места на открытом просцениуме форума Бореас.
— Пойдём... — отозвалась немногословная Лана, не перестававшая думать о Клавдии и её странном поведении.
Женщины на всякий случай убедились, что их патрон теперь занят другими, и сбежали с мраморных ступеней колоссального по сравнению с людьми дворца. Толпа перед ними заискивающе расступалась, решив, что воительницы куда-то отправлены цезарем, хлопала им в ладоши, улыбалась. Многие норовили попасть на глаза важным особам...
Амазонки подставляли лица дуновеньям ветерка со стороны Остии. Рыжие локоны обнажали обветренные, бледные и скуластые мужественные лица. Уловив в триумфальном посыле долю своей славы (сейчас отношение толпы было так непохоже на недавнее неприятие крымчанок!), развернув плечи, атлетического телосложения Бореас сожалела, что людское море закончилось так быстро. То же чувство владело и Ланой.
— Может, вернёмся и пройдёмся ещё раз? — в прекрасном настроении предложила она, шутя.
— Что, мы опять только вдвоём?! — вскричала Бореас и, предлагая посмеяться, принялась по-детски надувать щёчки, ожидая от подруги поддержки.
Хохот на узкой, уводившей с площади, улочке обращал к северянкам заинтересованные взгляды прохожих. Мужчины останавливались и, поднимая руки, призывали сделать непонятно что. Верно, они, блестя глазами, требовали, на ночь глядя, смеяться тише. А может, оглашали эдакое своё римское приветствие, или, подобно Клавдии, зазывали провести их куда-то...
