— Я вызываю тебя на поединок! — выкрикнул Торинга прямо в лицо Саката.— Здесь же, на площадке перед шатром! Ты оскорбил власть императора, обвинив меня в бесчестности!
— Пока жрецы Спящего Бога не пришли к согласию, что на троне будешь именно ты, называться повелителем ты можешь только в кругу своей семьи! — жестко сказал Саката.— И скажи, ты ли добыл драгоценности трона?
Томэо отчетливо фыркнула, но на этот звук никто не обратил внимания.
Торинга отложил в сторону меч кэн и зеркало цзин—цза, взял свой клинок, лежавший поодаль, и встал с подушки.
— Все решит поединок,— рявкнул он.— Пошли!
Все высыпали из шатра под темное звездное небо. Томэо дернула киммерийца за рукав и указала глазами на опустевшую палатку. Никем, кроме Мораддина, не замеченный, варвар осторожно обошел толпу, окружившую место поединка, и исчез в темноте.
Ранним утром по лагерю семей, восставших против Готобы и колдуна Сутари, пронесся слух, что ночью произошла смена предводителя, Торинга убит, Саката Мориту тоже, а заправляет всем принявшая знаки власти Томэо Тайса, бывшая невеста императора Кисо.
Вожди отрядов сразу после рассвета прибыли к палатке Торинги и, попросив аудиенции через окружившую шатер стражу, прошли за полог. Слухи подтвердились, хоть и не полностью. Томэо в красном родовом облачении действительно сидела на императорской подушке, держа в руках священные предметы, по правую руку от нее стояли два чужеземца: один высокий и темноволосый, второй низенький и коренастый. На плече последнего восседала белая летучая мышь и шипела, едва кто-нибудь из пришедших делал резкое движение. Рослый северянин почему-то все время ухмылялся.
Ночью произошло вот что. Торинга и возмущенный его подлостью Саката дрались на поединке. Каждый хотел победить, потому что главным призом выигравшему был императорский трон. Пока соперники махали мечами, а Томэо с Мораддином заговаривали зубы охране, Конан вспомнил молодые шадизарские годы, со спокойствием истинного сына Бела разрезал матерчатую стену опустевшего шатра Торинги и без всяких затруднений изъял вещи, дававшие право на трон. Далее все обернулось как нельзя лучше для Томэо.
Сойдясь в яростной схватке, Торинга и Саката сильно изранили друг друга. Старейшина клана Мориту умер прямо на месте поединка, а император, потеряв много крови, упал без сознания и к утру был при смерти. Томэо, не дожидаясь, пока кто-то другой захватит власть, предъявила драгоценные вещи войску и объявила себя императрицей, наследующей Кисо и самому Спящему Богу.
Братья Томэо безоговорочно поддержали сестру и зарубили двоих советников Торинги, заявивших, что не признают новую владычицу, пока жив ее дядя, и нескольких вождей семьи Мориту, потребовавших меч, яшму и зеркало себе. Потом все разошлись спать.
Не отдыхал только лекарь, тщетно пытавшийся остановить кровотечение у Торинги.
Конан неожиданно для себя был немедленно назначен повелительницей начальником стражи, заняв таким образом третий после нэйу—буджана пост в государстве. Варвара, однако, это совсем не радовало, вдобавок Мораддин заявил, что начальник стражи — должность опасная.
— Мне теперь называть тебя «ваше превосходительство»? — ядовито осведомился сын гнома.— Или специально ради тебя Томэо введет титул ночного короля? Кажется, вы очень близко подружились. Будет прекрасное разделение власти: днем правит она, ночью — ты…
— А в морду? — проворчал Конан. Любопытно, но все приближенные двора Торинги, братья Томэо и даже жрецы Спящего Бога теперь роняли на киммерийца взгляды, которые можно было бы назвать презрительными и почтительными одновременно.— Нет, Мораддин, если хочешь, я уступлю тебе это место.
— Спасибо,— отозвался потомок гномов.— Я не справлюсь. Ты, кстати, хоть знаешь, в чем состоят твои обязанности?
— Конечно, нет.— Конан накрылся с головой шерстяным одеялом.— В случае чего спрошу твоего совета.
Как ни странно, пришедшие утром к Томэо командиры полуторасотенных отрядов сразу признали ее императрицей. Они прекрасно понимали, что лучше иметь вождем женщину, чем вообще никого. Тем более находясь под стенами Сы—Цзин.
