— По-моему, вы просто двое проходимцев,— усмехнулся Торинга.— Впрочем, моя дорогая племянница всегда была неразборчива в выборе знакомых. Хорошо, проходите и будьте гостями семьи Тайса…
«Сразу бы так! — подумал киммериец.— Все-таки обидно, что дядя моей подружки мигом нас раскусил…»
За воротами крепости Томэо уверенно направилась в сторону дома, из которого вышел дядя. Похоже, там жили все старшие члены многочисленной семьи. Конан, тихонько спросив у девушки, сколько же всего родичей насчитывает клан, получил такой ответ:
— Три с половиной тысячи воинов, около четырех тысяч женщин и столько же старцев с детьми.
— Изрядное семейство,— улыбнулся варвар.— А у меня были только мать и отец. Очень давно. Я их почти не помню.
— Какой кошмар! — ужаснулась Томэо и уставилась широко раскрытыми глазами на Конана.— Жить без семьи? Ты действительно очень несчастный человек…
— Сирота.— Конан, смеясь про себя, попытался состроить жалобное лицо. Не получилось.— Поэтому и стал наемником да обучился драться. Нас, сирот, всякий обидеть может…
Мораддин, чтобы не рассмеяться, зажал рот ладонью. Томэо же вполне серьезно восприняла слова варвара и в доме, по пути к трапезной, раздумывала, как бы лишенного родного очага киммерийца пристроить в какой-нибудь паганский род приемышем. Варвар, глубоко тронутый такой заботой, лез вон из кожи, чтобы не расхохотаться.
Обеденное время миновало, потому троим новоприбывшим еду принесли отдельно. Блюда не слишком отличались от кушаний, которыми угощал настоятель Ясухиро. Снова копченые змеи, птицы наподобие жаворонков и прочая снедь, от которой любого аквилонца стошнило бы. Среди блюд была латка с тушками летучих мышей под соусом. Конан, первым увидевший это экзотическое блюдо, из ребяческого баловства подсунул мышатину Мораддину со словами, что в жизни ничего вкуснее не едал. И сполз на пол от хохота, когда сын гнома двумя пальцами вынул из кастрюльки за кончик крыла тушеного сородича своей любимицы, позеленел, как весенняя листва, и уронил наводящее дрожь кушанье обратно.
— Помнишь госпожу Стейну? — хрипло спросил Мораддин.— Представь, что бы случилось с тобой, если бы тебе на обед подали ее саму в зажаренном виде?
— Был бы голодный — съел,— хищно осклабился Конан.— Моя старая приятельница неплохо откормилась в Султанапуре!
— Варвар,— с отвращением бросил Мораддин, отодвигая латку с летучими мышами.— Черствый дикарь, равнодушный ко всему, кроме собственного кошелька и желудка!
Томэо не без интереса слушала перепалку приятелей.
— Неправда! — возразил Конан.— Варвар — да, не спорю. Но выше золота и хорошей еды я всегда ценил добрую драку и красивых женщин!
Спор опять грозил перерасти в долгое и нудное выяснение, кто здесь варвар, а кто нет. Но вошедших в раж киммерийца и его спутника неожиданно прервал голос появившегося в дверном проеме Торинги Тайса:
— Вам тут весело, как я погляжу? — Глава семьи прошел в комнатку и сел, скрестив ноги, напротив Томэо.— Теперь я жду рассказа о смерти Кисо, дорогая племянница. Кроме того, хотелось бы побольше узнать об этих странных иноземцах. Кстати, почему император Готоба объявил в стране шейрам на тебя и твоих… друзей?
— Невероятно! — сдавленным голосом произнес Торинга. Перед ним прямо на низком столе лежали три невзрачные вещицы — символы власти Империи. Меч, называемый в Пагане «кэн», яшма, именуемая «биюй», и круглое серебряное зеркало— «цзин-цза».
Короткий, словно игрушечный, меч представлял собой обычный стальной клинок с маленькой круглой гардой и рукоятью, обтянутой черной шершавой кожей. Кэн символизировал возмездие нечестивым людям, которое последует либо из рук земного владыки, либо от самого Нефритового Императора по окончании преступником круга телесной жизни.
Биюй — небольшой, всего с кулак обломок необработанной зеленоватой с темными вкраплениями яшмы — являлся олицетворением земного богатства и могущества повелителя.
И, наконец, зеркало цзин-цза. Эта вещь отражала для царствующего императора сны Спящего Божества, а заодно служила оружием, испепеляющим врагов.
Варвар, следует заметить, подозревал, что все предметы обладают некими магическими способностями, хотя в действии видел только зеркало.
