Внутреннюю борьбу между ангелом и бесом в Машиной душе решил счастливый случай. А точнее, дальнобойный КАМАЗ, тормознувший на инстинктивно поднятую Машину руку.
— Куда тебе? — пожилой усатый водитель вызывал невольное доверие. Лицо было усталое и доброе.
— В Дитятки, дяденька, не подбросите? — Маша скорчила умильно-просящее выражение, как у кота из «Шрека-2». — У меня деньги есть, не беспокойтесь… Сколько надо?
— Да какие, дочка, деньги? Все равно туда еду. Залезай!
Маша торопливо впрыгнула в кабину, уселась на пассажирское сиденье. В кабине было жарко, и Маша даже немного поежилась от накатившего тепла.
— Замерзла? — посочувствовал водитель. — Ничего, сейчас согреешься. И что, позвольте узнать, столь юная леди делает на трассе вдали от цивилизации в холодный осенний день? Кстати, меня дядя Ираклий зовут. А тебя?
— А меня — Маша! А вы куда едете в Дитятках? На КПП? — Маша попыталась увести разговор в сторону.
— Нет, я на склад к бабе Нате, товар везу. Аж с Одессы, из порта. — Видимо шофер полагал, что раз уж Маша едет в Дитятки, то она без сомнения должна знать, кто такая баба Ната.
Маша немного подумала и решила не переспрашивать, кто же такая эта знаменитая старушка.
— Ну а все-таки, к кому едешь и как тут оказалась? — Шофер не унимался, похоже, ему просто хотелось поговорить, как и любому дальнобойщику-одиночке. Сенсорное голодание — этот термин был Маше знаком из уроков национальной социопсихологии.
Маша тихонько вздохнула и приготовилась врать. Она вообще не ожидала от себя такого. Вроде и дома, и в школе никогда не отличалась способностями к устному сочинительству. Тут ее на лопатки клала даже Милка, особенно когда плела девчонкам, какого она парня встретила на прошлой неделе, и как этот парень на Милку посмотрел, потом пригласил потанцевать, потом позвал на свидание, а Милка не пошла… А теперь Маша слушала себя и поражалась, как складно у нее получается…
— Ой, дядя Ираклий, тут такое было! Ехала я, значит, в Дитятки, а автобус такой дурацкий, развалина полная, да еще шофер дурацкий дурак — как начал курить, а у меня аллергия, а он еще дрянь какую-то курит дурацкую, а я ему говорю: не курите, а он молчит, я опять говорю, а он молчит, я тогда кричать стала, что мне плохо, а он, дурак дурацкий, меня взял и высадил. Жди другого автобуса, говорит, а я не могу за рулем не курить, а если не буду курить, то обязательно врежусь. А тут бабка какая-то дурацкая за него встала — не надо врезаться, говорит, иди, девочка, отсюда…
Маша ненадолго прекратила разыгрывать дурацкую дурочку. Впереди показался поворот на Пироговичи, и у бара до сих пор стоял «ситроен» с Милкой на борту. Похоже, Петя решил не ограничиваться парой кружек. Маша ему не позавидовала — разъяренной Милки даже учителя боялись, а в том, что Милка в ожидании брата налилась злобой по самую макушку, Маша не сомневалась. Когда проезжали «ситроен», Маша сделала вид, что у нее развязался шнурок, и пригнулась, якобы завязывая. Не дай бог Милка заметит.
До Дитяток оставалось чуть больше двадцати километров.
