Ким перебросила переключатель, и в центре помещения возникло компьютерное изображение «ЛК-6», модифицированного древнего транспорта. Этот «ЛК-6» был нагружен антиматерией, помещенной в магнитный пузырь. Сейчас он перемещался в гиперпространстве и через несколько секунд должен был возникнуть в ядре звезды. Если все пройдет, как задумано, взрыв дестабилизирует звезду и, по теории, возникнет искусственная новая.
Часы в правом нижнем углу показывали время, и счетчик отстукивал секунды, одновременно последние секунды столетия и последние секунды до прибытия «ЛК-6».
Ким смотрела, как числа убывают до нуля. Год перевалил за отметку 600, а в 580 световых годах отсюда снаряд со своим грузом вошел в сердце звезды.
По всему институту зааплодировали люди. В комнате совещаний царило странное, почти мрачное настроение. Альфа Максима была старше Гелиоса, и было такое всеобщее чувство, что обрывать ее существование как-то неправильно.
– Леди и джентльмены! – сказала Ким. – Снимки будут завтра, и мы представим их вам на следующей конференции.
Она поблагодарила за внимание и сошла с кафедры. Люди потянулись из зала.
Вудбридж высунулся из окна, глядя на территорию института. Она была покрыта тонким слоем снега. Ким подошла к нему.
– Интересно, – сказал он, – надо ли извещать о своем присутствии, если мы не знаем, кто наши соседи?
Он был одет в черную мантию с серебряным поясом, а в зеленых глазах застыла задумчивость.
– Правильный вопрос, Кэнон, – сказала она, – но наверняка у всякого, кто сумел развиться до межзвездных путешествий, хватит ума не стрелять в незнакомцев.
– Трудно сказать. – Он пожал плечами. – Если мы ошибаемся, расплата будет существенной. – Он поглядел в чистое яркое небо. – Очевидно, что Тот, кто проектировал космос, решил расположить Свои творения подальше друг от друга.
Натянув куртки, они вышли на террасу. Ночь была холодна.
Сибрайт располагался всего в нескольких сотнях километров к северу от экватора, но Гринуэй не был теплым миром. Основное его население разместилось в экваториальных широтах.
На северном конце террасы, подальше от зданий, размещалась группа телескопов. Рядом с одним из них стояла женщина-техник и разговаривала с девочкой. Телескоп смотрел на юго-запад, где световой точкой сияла Альфа Максима.
Девочку звали Лира. Она была дочерью женщины-техника, лет десяти от роду, и вполне могла надеяться прожить еще два столетия.
– Интересно, думает ли она, что еще увидит эту новую, – сказал Вудбридж.
Ким отступила в сторону.
– Спроси у нее.
Он спросил, и Лира улыбнулась слегка презрительной улыбкой, как улыбаются дети, когда видят, что взрослые пытаются подстроиться под их уровень.
– При моей жизни этого не случится.
И при жизни ее детей тоже, подумала Ким. Свет идет очень медленно.
Вудбридж повернулся к ней.
– Ким, – спросил он, – могу я задать тебе личный вопрос?
– Конечно.
– У тебя есть предположения, что могло статься с Эмили?
Странный был вопрос, будто с потолка. А может быть, и нет, если подумать. Эмили хотела бы сегодня быть здесь. Вудбридж ее знал и в этом мог быть уверен.
– Нет, – сказала Ким. – Она села в такси, а в отеле ее не видели. Это все, что мне известно.
Она посмотрела в сторону телескопов. Мать Лиры решила, что на улице слишком холодно, и загоняла девочку в дом.
– Мы больше никогда ничего о ней не слышали.
Вудбридж кивнул:
– Трудно понять, как такое может произойти. – Они жили в обществе, почти не знавшем преступности.
– Знаю. Семье это было тяжело. – Ким запахнулась от ночного холода. – Она бы поддержала «Маяк», но была бы очень нетерпелива.
– Почему?
– Очень много времени он требует. Мы пытаемся сказать «привет» по-научному, но ответ будет только через тысячелетия. В лучшем случае. Она бы хотела получить результат в тот же день.
– А ты?
– А что я?
– Как тебе эта перспектива? Я думаю, что тебя тоже «Маяк» не удовлетворяет.
Она поглядела на небо. Пусто, сколько хватает глаз.
– Кэнон, – сказала она. – Я хочу знать ответ. Но это не определяет мою жизнь. Я – не моя сестра.
– У меня такое же настроение. Но должен признать, я бы предпочел, чтобы мы оказались одни. Так спокойнее.
