«Я закричу, — подумала она. — И не смогу остановиться, пока оно не разорвет и меня». Но королева зажала рот обеими руками и подавила крик.
Взгляд ее метнулся прочь от клыков монстра и натолкнулся на мужа, вместо доспехов облаченного в простыню. Обеими руками вздымал он над собою тускло отсвечивающий в отблесках пламени меч. За королем Вальхтеов увидела Унферта. Тот отнюдь не спешил на помощь владыке, а стремился уползти подальше и сделаться незаметнее. Мудрейший советник короля в этот момент напоминал какое-то перепуганное насмерть четвероногое, высшей точкой его тела стал оттопыренный зад, торчащий из-за тронного кресла.
— Нет! — крикнула Вальхтеов мужу. Монстр вонзил в нее горящий взгляд, схватил стол и замахнулся им на Вальхтеов. Когти его впились в твердые дубовые доски так же легко, как только что в тело несчастного Эскхере.
— Сюда, падаль! — завопил король Хродгар. — Сразись со мной, трусливая собака! Оставь ее, ублюдок!
Вальхтеов показалось, что все в зале замерло. И не было больше ни звука, ни движения. Вот занесен над нею тяжелый дубовый стол, разинута страшная пасть чудища. И сама королева замерла, не в силах пошевелиться, ждала удара, который освободит ее от этого ужасного мира, где из ночи выныривают демоны.
— Сразись со мной, сучье вымя! — Хродгар нанес удар, но меч отскочил, не причинив чудопшцу никакого вреда, — Сразись со мной, не трогай женщину, ублюдок!
Вальхтеов увидела слезы, текущие по щекам Хродгара. Монстр всем телом развернулся и сторону короля. И вдруг… разразился стенаниями. Его тело скорчилось от невыносимой боли, суставы затрещали, как ветви дерева в лютую стужу Мерсугура[21].
— Да! — завопил король. — Со мной! Поганка!
Существо попятилось, отступая от старого пьяного толстяка, путающегося в своей простыне. Чудище остановилось как раз над Вальхтеов, которая оказалась в арке, образованной его широко расставленными ногами. Монстр тихо скулил, из пасти его сочилась напоминающая гной слюна, падала к ногам Вальхтеов, растекалась грязной лужей.
— Со мной! — С поднятым мечом Хродгар наступал на монстра, приближался к чудовищу и к леди Вальхтеов.
— НННЬИе-э-э-э-ттхх! — Это единственное слово монстр выкрикнул с такой силой, что гнилое дыхание его сорвало с короля простыню и отбросило владыку к трону, Хродгар плюхнулся на пол голой задницей, меч брякнулся на ступени трона. Захватив правой лапою два трупа павших танов, чудовище подпрыгнуло и исчезло в дымовой дыре потолка над костром. Воздух устремился за ним, костры вспыхнули ярче — и тут же погасли. Зал погрузился во тьму, зимняя ночь ворвалась в помещение, заполнив возникшую пустоту.
Тьма принесла тишину, которую нарушали стоны умирающих, всхлипывания рыдающих, шаги уцелевших. Кто-то зажег факел, вот вспыхнул еще один. Перед взором Вальхтеов предстал разгромленный зал. Из мрака появился Унферт. Вид у него был мудрый и мужественный, он сжимал меч и всем своим видом показывал, что ему неведома трусость. На шее поблескивал золотой обруч. Вальхтеов подошла к дрожащему, плачущему мужу, прикрыла его простыней. Ей не верилось, что ужас позади, что она жива.
— Что это было? — спросила она Хродгара. Тот затряс головой и посмотрел на дыру дымохода.
— Грендель. Это был Грендель.
Покрытый вязкой пастой из высыхающей крови и сажи, Грендель вернулся в свою пещеру за лесами. Входя, он ощутил спиной взгляд лунного диска, внимательно следившего за его возвращением. Грендель повернул голову, взглянул в небо. Мани уже опускался к западному горизонту, готовый нырнуть за верхушки деревьев.
— Ты думал, что я не смогу справиться сам? — спросил Грендель. — Думал, у меня не получится?
Но лунный диск ничего не ответил. Да Грендель и не ожидал ответа. Ведь сын Мундильфари нем. Во всяком случае, никто не слышал от него ни слова за всю его долгую жизнь. Молча бродит он по небу. Грендель вздохнул, перевел взгляд на трупы, принесенные из Хеорота, и скользнул в знакомую тьму пещеры.
Время, когда пещера еще не была домом чудища, не сохранилось в его памяти. Иногда казалось ему, что здесь он и появился на свет. Рядом со входом затаилось небольшое озерцо с прохладной прозрачной водой. Вокруг него росли пни сталагмитов, над ними нависали иглы сталактитов — зубастая пасть земли, которая извергла озеро, как что-то непригодное для поглощения.
