Белый пиджак ; Люди из тени - страница 19

Прагматичный Козлов рассудил так: «Да, околдовала тебя эта татарка. Тут я вижу два возможных варианта: тебе надо или выбросить ее из головы, как наваждение, или переспать с ней!»

Циничный по отношению к женщинам, закадычный друг Морозов посоветовал: «Да трахни ты ее, со всем пролетарским гневом!».

Ему хорошо давать такие советы: его отец — рабочий, а мой — врач. Где я этого гнева напасусь?

Вот он весь мужской шовинизм без прикрас, философией которого является вульгарный физиологизм, основанный на посыле о первородном превосходстве мужчины над женщиной, хотя, чего уж там греха таить, без физиологии в этом деле, ну уж никак не обойтись! Иначе получается странный микс из писем лейтенанта Шмидта даме, с которой он имел удовольствие проехать всего несколько часов в вагоне паровоза в позе египетской статуи, сидя на разных скамьях, из «мыльных опер» и из чего там «платонического» (уж не из жанра унисекса ли этот «платонизм»?).

Но и сводить все только к проблеме клитора, как это пытались представить мои друзья, мужланы-материалисты, означало отбросить в сторону метафизический компонент, составляющий основную прелесть отношений к Гюзель: все эти сердечные вибрации и спазмы дыхания, приступы полного оглупения, возникающие при одном ее появлении.

Эта история закончилась, казалось бы, прозаически, хотя и вполне закономерно. Тем не менее, оставшийся прекрасный след воспоминаний, может быть, самое лучшее, что было в жизни. И еще один урок: о любой женщине, с которой впоследствии сталкивала судьба, я старался оставлять в памяти самое хорошее, напрочь зачеркивая негатив; ведь они дарили мне частицу самих себя. Без этого существование любого из нас напоминало бы пресный, черствый чурек.

В один прекрасный день родители Фаридона собрались на несколько дней в гости к родственникам. Фред тут же организовал вечеринку с танцами, на которой, естественно, присутствовали обольстительная Гюзель и ее вздыхатель, на удивление, практически трезвый. Танцуя расслабленно-медленный, чувственный блюз чернокожего американца Би Би Кинга, ощущая под рукой податливый, упругий стан партнерши, а на щеке — прядь ее волос, источающих пряно-медовый запах, я окончательно потерял голову и стал искать своими губами ее губы…

Когда все завершилось, и бурный вулканический период сменился неустойчивым эротическим штилем, Гюзель, поправляя свои густые, тяжелые, чудные волосы, источающие пряно-медовый запах, и, мерцая в полумраке комнаты телом богини, проговорила грудным голосом: «Считай, что между нами ничего не произошло, хотя мне было с тобой очень хорошо! Больше мы с тобой не встретимся. У меня есть жених, и через полгода должна состояться свадьба. Так оно и будет. Постарайся просто не забывать меня. И запомни: я тебя люблю!»…

«Любознательные» студенты знали наперечет всех преподавателей института, питавших слабость к спиртному. Все слои общества без исключения были заражены к тому времени в той или иной мере пьянством и алкоголизмом.

Так на военной кафедре, которая проходила в студенческой среде под кодовым названием «дубовая роща», служил некий майор с двойной кличкой Слоник и Конус. Слоник — потому что формой и размерами ушей, а также носом, удивительно похожим на хобот, он напоминал это экзотическое животное. Конус — потому что, закончив занятия на кафедре, прямой, как шпала, с огромным портфелем в руке, он неторопливо отправлялся пешком домой, по пути заходя в каждый магазин, где торговали разливным вином, где выпивал ровно один стакан крепленого красного. Мы не поленились проделать с ним весь маршрут, следуя на некотором удалении от майора Конуса, и подсчитали абсолютно точно, что таких кратковременных остановок Конус делал ровно шесть — по числу магазинов. Причем, нигде он не закусывал (не считая мятой карамельки), а от магазина до магазина походка его становилась все более печатно-строевой, а осанка — все более прямой и горделивой. Одновременно нами был проведен хронометраж времени, который установил, что общее время от института до дома, включая заходы в магазины, встречающиеся по пути, составило 45 минут. Это означало, что через каждые 7,5 минут Слоник-Конус вливал в себя полный стакан винища емкостью 220 грамм. То есть, менее чем за один час он поглощал через относительно равные промежутки времени около трех бутылок крепленого вина. И так каждый день (про воскресные дни мне ничего неизвестно).