Предвидя, что с наступлением придется иметь дело с населением вновь занятых районов, и желая хоть немного уменьшить возможность грабежей, я настоял на введении института начальников гражданских частей при корпусах. Я основывался на том, что, производя незаконные реквизиции у населения, войсковые начальники не давали населению ничего и все недочеты потом, даже в случае их обнаружения, объяснялись боевой обстановкой — невозможностью вести гладко и военные операции, и гражданскую часть. Поэтому я настаивал на учреждении начальников гражданских частей при корпусах с целым штатом агентов, рассылаемых к дивизиям и полкам, на обязанности которых и лежало организовать все гражданское управление до перехода района в ведение правительства. В их функции, конечно, входили и реквизиции всех видов, и их оплата, и узаконение. Таким образом, у военных властей не было отговорки, что они не грабили, а только недосмотрели, делая свое прямое дело. Надо сказать, что этот институт привился только в моем корпусе и начальник гражданской части Михайлов был все время при мне, а его подчиненные — при частях; в других же корпусах начальников гражданских частей держали в тылу и их агентов к частям не пускали. Зато во 2-м (Крымском) корпусе грабежи были как исключение, а в других корпусах — как правило. С моим уходом в августе месяце в отставку этот институт был упразднен.
Как я указал в предыдущей главе, 5 июня суда с десантом вышли из Феодосии. Движение было очень медленно вследствие плохого состояния котлов и вследствие того, что у каждого транспорта была на буксире баржа. С большим трудом ночью суда с десантом, потушив огни и застопорив машины, проходили против течения в 1 ½ верстах от таманского берега. 6 июня вся эскадра собралась вне видимости берегов в Азовском море, где уже были вскрыты пакеты № 2 и стало известно, что десант будет у Кирилловки, куда и двинулась эскадра.
Шторм затянул высадку до 8 июня, причем артиллерию приходилось вылавливать из воды. Лошадей совершенно укачало, и они едва двигались. В первую голову я высадил конную бригаду генерала Шифнер-Маркевича в составе 8-го кавалерийского полка полковника Мезерницкого и Кубанской бригады с конной батареей, сформированной при 8-м кав. полку. Эти силы, переночевав в Кирилловке, 8-го смогли двинуться в направлении на станцию Акимовка, и вслед за ними можно было послать только одну бригаду пехоты на повозках (около 1500 штыков); больше подвод не было. Артиллерия задержалась с выгрузкой, лошади не шли, а надо было торопиться, потому что в данном случае только неожиданность нападения была хороша. И я бросил высаживающиеся войска и поехал с авангардом.
К вечеру красные задержали конницу у деревни Родионовка, но были сбиты, и на плечах отступавших была занята Родионовка; пленные оказались местных и всяких комендантских команд. Из тыловых учреждений с невероятным трудом и двойной сменой лошадей я тащил с собой только радио.
Части 3-го корпуса Писарева заняли Ново-Алексесвку, а 1-й Кутепова — Чаплинку.
Моя разведка доносила, что противником подвозятся силы на ст. Акимовка и двинута пехота (какая — неизвестно) из Мелитополя вдоль реки Молочной на Родионовку. Я под вечер осмотрел местность у реки Молочной, убедился в ее непригодности для действия крупных сил, оставил на переправах батальон и на рассвете 9-го двинулся на Акимовку. В районе Владимировки цепи красных отбросили конницу Шифнер-Маркевича, его стрелковые эскадроны тоже ничего не могли поделать, посланная мною пехота тоже залегла. К 12 часам мой авангард лежал, уткнувшись носом в землю.
8-й кав. полк я собрал к себе в резерв. За вечер 8-го красные на фронте 1-го и 3-го корпусов были крайне активны. Кутепов еле удержал Чаплинку. У Писарева ночью атакована была Чеченская дивизия и со штабом и самим Ревишиным попала в плен. Ново-Алексеевка была потеряна, успех красных грозил распространиться на 1-й корпус Кутепова.
Я решил произвести новую атаку, не дожидаясь подхода главных сил, и опять обставить ее музыкой и личным присутствием.
К 14 часам красные сдали под атакой 8-го кав. полка деревню Владимировку; бедным трубачам пришлось расположиться между красными и белыми, чтобы иметь возможность играть; потом, конечно, они следовали сзади шагом. Командир 8-го полка полковник Мезерницкий занял окопы; оттуда потянулась колонна пленных, остальные бежали. Пленные были исключительно мелитопольского гарнизона и маршевых пополнений.
