Невозможно передать, какая обида, какое разочарование были на лице ее. Она здорово сдала за эти сутки - ввалились щеки, под глазами легли тени, тоскливые больные глаза были широко раскрыты, губы запеклись. И только секунду спустя, когда она медленно откинулась от экрана, я отметил, что прекрасные волосы ее тщательно и не без кокетства уложены и что поверх строгоэлегантного серого платья с закрытым воротом лежит на груди ее то самое янтарное ожерелье.
- Да, это я… - сказал журналист Каммерер растерянно. - Доброе утро. Я, собственно… Что, Лев у себя?
- Нет, - сказала она.
- Дело в том, что он назначил мне свидание… Я хотел…
- Здесь? - живо спросила она, снова придвинувшись к экрану. - Когда?
- В десять часов. Я просто хотел на всякий случай узнать… А его, оказывается, нет…
- А он вам точно назначил? Как он сказал? - совсем по-детски спросила она, жадно на меня глядя.
- Как он сказал?.. - медленно повторил журналист Каммерер. Вернее, уже не журналист Каммерер, а я. - Вот что, Майя Тойвовна. Не будем себя обманывать. Скорее всего, он не придет.
Теперь она смотрела на меня, словно не верила своим глазам.
- Как это?.. Откуда вы знаете?
- Ждите меня, - сказал я. - Я вам все расскажу. Через несколько минут я буду.
- Что с ним случилось? - пронзительно и страшно крикнула она.
- Он жив и здоров. Не беспокойтесь. Ждите, я сейчас… Две минуты на одевание. Три минуты до ближайшей кабины нуль-т. Черт, очередь у кабины… Друзья, очень прошу вас, разрешите мне пройти перед вами, очень важно… Спасибо большое, спасибо!.. Так. Минута на поиски индекса. Что за индексы у них там, в провинции!.. Пять секунд на набор индекса. И я шагаю из кабины в пустынный бревенчатый вестибюль курортного клуба. Еще минуту стою на широком крыльце и верчу головой. Ага, мне туда… Ломлюсь напрямик через заросли рябины пополам с крапивой. Не наскочить бы на доктора Гоаннека…
Она ждала меня в холле - сидела за низким столом с медвежонком, держа на коленях видеофон. Войдя, я непроизвольно взглянул на приоткрытую дверь гостиной, и она сейчас же торопливо сказала:
- Мы будем разговаривать здесь.
- Как вам будет угодно, - отозвался я.
Нарочито неторопливо я осмотрел гостиную, кухню и спальню. Везде было чисто прибрано, и, конечно, никого там не было. Краем глаза я видел, что она сидит неподвижно, положив руки на видеофон, и смотрит прямо перед собой.
- Кого вы искали? - спросила она холодно.
- Не знаю, - честно признался я. - Просто разговор у нас с вами будет деликатный, и я хотел убедиться, что мы одни.
- Кто вы такой? - спросила она. - Только не врите больше.
Я изложил ей легенду номер два, разъяснил про тайну личности и добавил, что за вранье не извиняюсь - просто я пытался сделать свое дело, не подвергая ее излишним волнениям.
- А теперь, значит, вы решили больше со мной не церемониться? - сказала она.
- А что прикажете делать?
Она не ответила.
- Вот вы сидите здесь и ждете, - сказал я, - а ведь он не придет. Он водит вас за нос. Он всех нас водит за нос, и конца этому не видно. А время идет.
- Почему вы думаете, что он сюда не вернется?
- Потому что он скрывается, - сказал я, - потому что он врет всем, с кем ему приходится разговаривать.
- Зачем же вы сюда звонили?
- А затем, что я никак не могу его найти! - сказал я, понемногу свирипея. - Мне приходится ловить любой шанс, даже самый идиотский…
- Что он сделал? - спросила она.
- Я не знаю, что он сделал. Может быть, ничего. Я ищу его не потому, что он что-то сделал. Я ищу его, потому что он - единственный свидетель большого несчастья. И если мы его не найдем, мы так и не узнаем, что же там произошло…
- Где - там?
- Это неважно, - сказал я нетерпеливо. - Там, где он работал. Не на Земле. На планете Саракш.
По лицу ее было видно, что она впервые слышит про планету Саракш.
- Почему же он скрывается? - спросила она тихо.
- Мы не знаем. Он на грани психического срыва. Он, можно сказать, болен. Возможно, ему что-то чудится. Возможно, это какая-то идея фикс.
- Болен… - сказала она, тихонько качая головой. - Может быть… А может быть и нет… Что вам от меня надо?
- Вы виделись с ним еще раз?
