С замирающим гулом останавливались ночные трамваи. Дребезжали бортами грузовики и, споткнувшись о красный огонь светофора, столбенели, вздыхали. Застряв на перекрестке, нетерпеливо мигали хвостовыми огнями легковые машины.
Впрочем, звуки и краски доходили до его сознания опять отдаленно и блекло - как размазанные.
И вдруг пронзившей болью отозвалась сирена "скорой помощи". Истерично провизжав, машина бросилась прямо под красный огонь. Эта пронзительная боль, внезапно ранившая его, сначала неосознанно, потом мгновенно высветившейся картиной воскресила в памяти последние минуты отцовой жизни. Отец умирал от рака легких, и, разумеется, ему со всей медицинской категоричностью запрещено было курить, да и сам он из острого чувства самосохранения уже не позволял себе этой малости. Но однажды вдруг мотнул очесом седой бороденки и повел дрожащими бровями в сторону своей любимой трубки - из его большой коллекции - с точеным язвительным профилем Мефистофеля. "Димушка! Раскури-ка мне вон ту, мою… Ну… пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста",-повторил он поспешно, капризно, требовательно, так что отказать ему было просто нельзя. Отец рассосал, распалил, медлительно, с наслаждением затянулся несколько раз, пустил колечками дым, сказал вдруг "амба", и трубка покатилась из его опавшей руки. Голова откачнулась на валик дивана. Мать прибежала из кухни, не поверила, тормошила, положила под голову подушку, бросилась к телефону вызывать "скорую". Дим видел в окно, как мать встречала санитарную машину у подъезда, нервничала… Трудно было оглянуться, но он оглянулся: уголок отцовой губы был вздернут в изощренной ироничности. "Скорая, ах ты, скорая!"
…К кому спешила сегодня эта?.. Проскочив перекресток, она верещала уже где-то далеко и глухо. Но странная боль от ее клекота еще жила в нем, и прихлынула внезапно необъяснимая радость: он чувствует боль! Посмотрел на почерневшие кончики пальцев, обожженные догоравшей спичкой-там, на площадке вагона,-только сейчас ощутив ожог. Чувство боли вернула ему Лика, и уж за одно это он должен быть ей признателен! - усмехнулся Дим.
На углу под фонарем стояли, сбившись в кружок, мужчины. Дим подошел к ним. Они говорили о футбольном матче. Попросил папироску. Один из стоящих протянул. Щелкнул зажигалкой, осветил Диму лицо.
- Алексеев Вадим?.. О…- И отшатнулся, вжал голову в плечи, все еще держа поднятой зажигалку.- И… и… первый раз вижу, чтобы человек пришел с того света… и… чтобы-и… прикурить,-сказал болельщик.-Забавно. - По-заячьи потер маленьким кулачком левой руки nepeносье.
Дим не сразу узнал в этом еще молодом мужчине с залысинами и в мотоциклетной кожанке сослуживца по Ветеринарному институту Гаррика Кротова,-так тот обрюзг и полысел.
- Честное слово,- обратился Гаррик к собеседникам,-самолично выдал сумму на венок.
В толпе сдержанно засмеялись, кто-то гаркнул во всю глотку и толкнул Гаррика в плечо:
- Колоссальный розыгрыш. Однажды тоже прихожу, понимаешь, а у меня квартира опечатана. Сургуч, честь по чести. Ну тут, представляешь, такая заваруха пошла, Дворники, милиция, протоколы. Три дня никто не решался распечатать. К себе домой, понимаешь, не мог попасть. Оказалось, один кореш пятачок приложил к сургучу. Ну я ему тоже-устроил.
- Да нет… Какой там розыгрыш,- пошевелил верхней губой Гаррик.- А с другой стороны,-И опять потер кулачком переносье.
- Только что из-за рубежа,-сказал небрежно Дим, чтобы разрядить обстановку.
- Понятно,- сказал Гаррик тоном сообщника и подмигнул Диму.
- Ну как сыграли? - спросил Дим и, прижигая себе руку папиросой, опять радостно поморщился от неожиданной боли.
- Два -три,- с удовольствием ответил кто-то.
- Вообще-то пенальти им зря назначили.
И вновь пошел разговор, прав или не прав был судья, назначив одиннадцатиметровый.
Дим отошел, уселся на той же скамейке, в сквере.
Лампочка в проеме между шторами светилась по-прежнему.
Валил людской поток - по панели, по дорожкам сквера: возвращались из театра. А потом стало вдруг безлюдно. Изредка проходили спешащие прохожие. Медленно прошла парочка - пиджак у парня на пальце за спиной, девушка звонко цокает каблучками. Он держат ее за плечо. Все реже появляются трамваи. Зато проносятся все бесшабашнее, истошно завывают, тормозя. Как мыши, снуют зеленоглазые такси.
