- Да.
- Эту землю надо полить! Теперь вопросов не задавай, работа мелкая и точная. Тут единственное место, где машина еще не может заменить человека!
Он ходил вдоль пульта, нажимая на нем какие-то кнопки, вертел ручки. Оранжевые потоки сливались, опять дробились, скорости их менялись, и, когда, по-видимому, было достигнуто необходимое сочетание условий, он нажал красную кнопку на одной из секций пульта. Красивый пейзаж, висевший перед ним чуть ниже "неба", потускнел, я увидел, как по экрану текут струйки. Пошел ДОЖДЬ.
- Один готов!- крикнул Джованни.
Он "организовал", иначе не назовешь, дождь и на двух других участках. Потом включил связь. На экране появился загорелый лысый эстонец, за его спиной виднелся пульт.
- Лейв, примерно через двадцать минут я передам тебе семьдесят тысяч тонн остатков. Кроме того, неиспользованных…- Профессиональный разговор продолжался пять минут, после чего Лейв погас.
- Я должен проследить, чтобы все прошло нормально,- сказал Джованни.- Знаешь, Альберто, коллеги в Риме полдня транспортируют тучи с расстояния до тысячи километров, чтобы устроить небольшой дождик над иссохшей землей. А здесь я сбрасываю лишние облака на соседние секторы, Я люблю дожди! Только грозу почему-то не люблю.
И я еще раз подумал о тех недоумках, которые сделали его метеорологом. На такой работе естественно стать поэтом, но то, что было бы прекрасно для любого человека, ему грозило возвратом памяти. Он мог стать человеком с двумя "душами", вероятно, даже неполноценным.
А могло случиться и так, что одна его индивидуальность осудит другую. В общем, мог получиться страшненький кавардачок.
Я дождался конца работы, и мы погуляли по старому, чистому Таллину. Кругом неслышно ходили люди, свои и туристы, в мягкой обуви без каблуков: камни не вечны.
Расстались мы поздно.
- Мне завтра рано вставать!-сказал он,-Моя очередь поливать газоны.
- Как, и скверы вы поливаете?
- Конечно!-Он засмеялся.-А кто же еще? Мы. Часиков в шесть утра, когда все спят.
- Как же это делается?
- Да так же.- Он был искренне удивлен.- Ты разве не знаешь, что геодезический купол состоит из прозрачных поворотных элементов?
- Не-ет. Из каких элементов?
- Из треугольников. Я подгоняю дождевую тучу, открываю соответствующие секторы - и пожалуйста, общий полив прекрасной водой, насыщенной кислородом и всякими ионами. Многие женщины ее набирают и потом моют головы. Говорят, она способствует росту волос и придает им блеск. Если проснешься рано, можешь увидеть своими глазами! Завтра не встретимся, у меня свидание с Вандой.- Ванда это его очередная, чрезвычайно милая девушка. С женщинами у него были простые отношения.
Рано я не проснулся.
Потом я его не видел пять дней, было много тяжелой работы, я приходил домой и отключался от внешнего мира. Вечерами я восстанавливал силы всеми имеющимися способами. На шестой день я соединился с ним.
- Как дела, мальчик?
- Ничего, Альберто. Где ты пропадал?
- Работы было много.
- А я познакомился с замечательной девушкой!
- Да?
- Ага. Шел с работы, она подошла ко мне и спросила, как меня зовут. Я ответил.
- А она?
- Она тоже. Ее зовут Лина.
Мне немного полегчало. Я ведь каждый раз боялся.
- Знаешь, Альберто, она смотрит на меня, как на знакомого. А я ее никогда не видел.
"Черт возьми!"
- Она спрашивала, откуда я родом, кто мои родители и друзья.
- Как она выглядит?-Наверное, голос у меня был хриплым.
- Блондинка. Некрупная. Огромные голубые глаза, прямо светящиеся. У меня такое впечатление, что она заглядывает мне в душу, когда смотрит на меня!
"Весьма вероятно,-подумал я,-она видит там больше, чем можешь увидеть ты сам!"
- И когда ты собираешься с ней встретиться?
- Сегодня. На площади Ратуши, в семь вечера.- Он добросовестно все перечислил.- А когда мы увидимся с тобой?
- Давай завтра.
- Хорошо.- И мы расстались.
Надо было что-то делать. Надо было что-то предпринимать, придумывать. Срочно, безотлагательно. Эта злая женщина чувствует себя неотомщенной и задумала гнусность, Я был уверен в своей правоте. Что же сделать? Надо идти туда. И я пошел, переодевшись и даже загримировав лицо. На мое счастье, у ратуши была такая толпа туристов, что в ней мог остаться незамеченным даже снежный человек, любимец двадцатого века.
