Южаночка мысленно соглашалась с доброй старухой. Если бы хоть одну недельку только можно было провести под крылышком этого милого, доброго дедушки. Как прелестно выглядела ее комнатка, оклеенная новыми голубыми обоями с мягкой будуарной мебелью с японскими ширмочками, за которыми приютилась уютная нарядная кровать и похожий на игрушку умывальник.
А все эти фарфоровые безделушки, расставленные с такой заботливостью на прелестном туалете и изящной этажерке в углу комнаты. А изящный столик со всеми принадлежностями для письма, не исключая нарядного бювара из голубой кожи с вытесненными на нем золотом миниатюрными голубками. На всем чувствовалась любящая и заботливая рука дедушки. И со всем этим приходилось расстаться не далее, как через сутки. С этою мыслью Южаночка, помолившись Богу, легла в постель. Институт представлялся ей каким-то мрачным и чудовищным замком, где орудовала злая волшебница в лице Крысы и где маленькие заколдованные принцессы-девочки томились у нее в неволе.
Не скоро уснула в эту ночь Южаночка. Но вот незаметно подкравшаяся дрема так цепко опутала истомившуюся с дороги головку, что девочка и не слышала, как с легким скрипом открылась дверь ее комнаты, и дедушка осторожно вошел сюда. Легкими шагами, затаив дыхание, генерал Мансуров приблизился к нарядной постели внучки, склонился над нею и осенил спящую девочку широким крестом. Потом нежно-нежно коснулся губами ее влажного лба и, опустившись в кресло, долго любовался темнокудрой головкой и ее красивым смуглым личиком.
* * *
Через сутки Южаночка подъезжала с дедушкой к большому каменному зданию, окруженному деревьями и высокой железной решеткой.
Лишь только их карета подкатила к подъезду, из дверей вышел старик швейцар, увешанный медалями и орденами. Он высадил и дедушку, и Южаночку из экипажа и ввел их в просторный вестибюль.
— Доложи-ка, любезный, Эмилии Федоровне Бранд, что генерал Мансуров привез внучку и просит их выйти на минуту, — попросил дедушка швейцара.
— Слушаю-с, Ваше Превосходительство! — почтительно отвечал тот. Не прошло и пяти минут, как перед дедушкой и Инной с деревянной улыбкой на сухом недовольном лице уже стояла г-жа Бранд:
— Вы немного опоздали, генерал. Госпожа начальница уже не может принять вас сегодня. Я отведу девочку к ней завтра представиться, а теперь прошу вас проститься с вашей внучкой, так как поздно и девочке необходимо сейчас же лечь, чтобы успеть хорошенько выспаться до завтрашнего утра.
— До скорого свидания, милая моя Южаночка! — произнес дедушка и, обняв Инну, он несколько раз перекрестил ее дрожащей рукою и нежно поцеловал в щечку.
— До свидания, моя дорогая девочка, завтра я приеду навестить тебя, а пока… — и еще раз прижав к своей груди черненькую головку, генерал Мансуров поцеловал ее.
— Извините меня, генерал, — неожиданно зазвучал неприятный скрипучий голос классной дамы, — но мы не можем, к сожалению, допустить вас повидать вашу внучку. Посещения родственников у нас бывают по четвергам и воскресеньям, два раза неделю. Завтра пятница и, стало быть…
— Значит, завтра я не увижу моего дедушку? — перебила свою новую наставницу Инна.
— Ты увидишь твоего дедушку в воскресенье, через три дня!
— Никогда в жизни не соглашусь я на это! — вырвалось из груди Южаночки. — Или пустите дедушку завтра, или я ни за что на свете не останусь в вашем противном институте! Клянусь вам!
— Ты невозможная девочка! — пожала плечами г-жа Бранд, и длинное лицо ее стало еще длиннее.
— Дедушка, миленький, золотенький, ненаглядный. Возьми меня сейчас же отсюда, возьми сейчас! Или я умру, дедушка! — с отчаянием вырвалось из груди Инны.
— Южаночка! Дитя мое! — мог только произнести генерал и так грустно взглянул в лицо внучке, что и гнев, и отчаяние Инны исчезли в тот же миг.
— Если тебе это будет так неприятно, — пробормотала она краснея, — то я здесь останусь, но только, ради Бога, навещай меня, дедушка!
— Разумеется, дорогая моя! Разумеется!
Инна подставила дедушке свое личико.
Лишь только эта дверь захлопнулась за дедушкой, Инна обернулась к Эмилии Федоровне и произнесла тоном, недопускающим возражений.
