Текст письма: «Я у тебя на хвосте».
Аналогии с внезапным сумасшествием Инны прослеживаются невооруженным глазом, и мне страшно. Действительно страшно. А Сергей, тем временем, отбрасывает нож в сторону и достает из нагрудного кармана зубочистку и говорит:
- Думаю написать роман. Что скажешь, Саня? - он начинает втыкать тонкую зубочистку со вкусом мяты в десну и продолжает: про тебя, про меня, про нашу жизнь.
Какой на хрен роман, Серега?! Карлик пытался убить Инну, зарубил топором Аркашу и чуть не прикончил меня! Я молчу об этом и отвечаю:
- Слушай, а можно отследить по адресу электронной почты человека?
Кажется, Сергей не слышит меня и продолжает витать в своих мыслях. Он задумчиво говорит:
- Мемуары в реальном времени, воспоминания нон-стоп. Круто, да?
Пока он мечтает, я рисую в блокноте кружки и завитушки. Рисую план обороны Сталинграда и, вдобавок, голую русалку, сосущую леденец.
Сергей проводит рукой по недавно обозначившейся лысине, поправляя виртуальные волосы, и говорит:
- Там будет две части: воспоминания до и воспоминания после.
- Да, конечно. Ты мне ответишь на мой вопрос? - отвечаю я. Русалка весело глядит на меня из блокнота. Я рисую ей жабры на полшеи и продолжаю:
- Серега, я задал вопрос: можно ли отследить человека по его адресу электронной почты?
- Слушай, столько всего произошло за последние дни, - меняет тему Сергей и говорит: тебе пришлось особенно тяжело. Как Инна?
- Лежит в психушке. Ничего особенного - так, пограничное состояние. Моя сестра проходит профилактику, - отвечаю я.
Любой на моем месте говорил бы то же самое. Кому хочется, чтобы все вокруг знали, что его наиближайший родственник превратился в овощ, неживой кочан капусты?
- Я позволил себе проявить инициативу, - объясняет Сергей. - Ты все-таки мой лучший друг, - он вздыхает и говорит: я разговаривал с ее врачом. Инна в очень тяжелом состоянии. Питательные вещества ей вводят при помощи катетера, дабы она не умерла от истощения или обезвоживания.
- Ну да, - киваю я головой и упреждаю предложение об отдыхе: это нисколько не мешает мне работать, Серега. Самое главное в нашем деле - никогда не показывать свою слабость, иначе затопчут. Ко лбу навсегда приклеится клеймо: «Он ушел в отпуск, потому что его сестра сошла с ума».
Я говорю:
- Тебе не стоит беспокоиться.
- Как я могу не беспокоиться? - искренне удивляется Сергей и поясняет: Инна для меня не последний человек. К тому же, я хорошо понимаю тебя. Потеря близких людей всегда очень болезненна. Знай, даже в самой трудной ситуации у тебя есть верный друг. Это я.
- Спасибо, - говорю и рисую русалке подружку, Белоснежку. - Я вполне справляюсь.
- Хорошо, - кивает Сергей. Думаю, его так же, как и меня, сильно беспокоит сложившаяся ситуация. - Тебе нужна помощь?
Белоснежка получается похожей на вульгарную баварскую проститутку с обвислым задом и приподнятым бюстом. Я рисую свастику у нее на плече и отвечаю Сергею:
- Нет, - говорю. - Но как только понадобится, то тут же сообщу. Не переживай, Серега, все нормально. Просто очень уж много потрясений для пары недель. Не замечаешь?
- Да уж, - соглашается он и начинает покачиваться в кресле. Оно при этом характерно поскрипывает, и создается впечатление, что вот-вот сломается. Получается этакое балансирование на краю, безопасный способ пощекотать себе нервы для тех, кому за тридцать.
Сергей говорит:
- Может, все же отпуск? Нет?
Я отрицательно качаю головой. Хотя, конечно же, мне не помешает отдохнуть, но гордость не позволяет мне открыто заявить об этом. У каждого ведь есть гордость, так?
- Ладно, - Сергей делает брезгливый взмах рукой и продолжает: твое дело, только не запори нам весь бизнес, а то потом придется разгребать, и на роман не останется времени. Кстати, хочешь, вкратце расскажу сюжет?
Как? Прямо сейчас? Я даже и боюсь представить, во что может вылиться наш разговор. Вспоминая молодые годы Сергея, его любительскую постановку «Гамлета», я в ужасе пытаюсь предположить, о чем он хочет написать свой роман. О своих тайных желаниях заняться сексом с двенадцатилетней азиаткой? О гей-культуре на постсоветском пространстве? У этого человека в голове такие тараканы, что любой европейский авангардист позавидовал бы. Надо было соглашаться на отпуск.
