Материи это довольно сложные, в двух словах о них не рассказать. Тонкую структуру анизотропий фонового излучения удалось детально выявить в первую очередь за счет выноса измерительной аппаратуры на космические платформы. Первой такой платформой стал американский искусственный спутник Земли Cosmic Background Explorer (COBE), выведенный на орбиту 18 ноября 1989 г. Он проработал в космосе немногим больше четырех лет (точнее, 4 года, 1 месяц и 5 суток) и полностью преобразил наши знания о спектральных характеристиках реликтового излучения. Несмотря на то что угловое разрешение его аппаратуры было весьма скромным, всего 7°, она впервые измерила температурные флуктуации реликтового излучения. К немалому удивлению, они оказались очень малы — всего лишь порядка стотысячной доли кельвина. Неслучайно в 2006 г. двое научных руководителей этого проекта — Джон Мазер и Джордж Смут — были удостоены Нобелевской премии по физике. Мазер руководил созданием спектрофотометра FIRAS, установленного на COBE, а Джордж Смут был лидером команды, которая работала на другом приборе, радиометре DMR.
После публикации данных с COBE стало ясно, что угловые флуктуации температуры реликтового излучения не просто существуют, но и очень многое говорят о состоянии дел в ранней Вселенной. Они сильно укрепили фундамент теории Большого взрыва и позволили создавать намного более точные модели эволюции Вселенной. Под их влиянием в последующие годы активизировались измерения этих флуктуаций с помощью наземной и аэростатной аппаратуры. Кроме того, уже в нашем столетии были запущены два космических аппарата с более чувствительными приборами, выполняющими эти же функции. Американский космический зонд Wilkinson Microwave Anisotropy Probe (WMAP), названный в честь Дэвида Вилкинсона, в 2001 г. ушел в космос ко второй точке Лагранжа, где и проработал до 2010 г. Более совершенная космическая обсерватория имени Планка, созданная Европейским космическим агентством, действовала в той же второй точке Лагранжа с июля 2009 г. до октября 2013 г. Пока эти станции исчерпывают список космических аппаратов, специально (хотя и не исключительно) заточенных под сбор информации об анизотропии реликтового излучения.
Однако не стоит забывать, что первое успешное выявление анизотропии реликтового излучения с помощью аппаратуры космического базирования было совершено в России. Это был эксперимент «Реликт», осуществленный в середине 1980-х гг. сотрудниками Института космических исследований АН СССР. На одном из спутников серии «Прогноз» был установлен высокочувствительный радиометр, который в течение полугода измерял энергию фонового микроволнового излучения. Правда, он действовал лишь на одной частоте, в то время как микроволновой радиометр COBE оперировал на трех (31,5, 53 и 90 гигагерц) и потому давал больше информации. Анализ результатов с «Прогноза» затянулся на несколько лет, но в конце концов он позволил обнаружить вариации температуры реликтового излучения. Об этом было доложено на семинаре в ГАИШ в январе 1992 г., за три месяца до того, как Джордж Смут впервые представил аналогичные результаты со спутника COBE на заседании Американского физического общества. Мне довелось беседовать с Джоном Мазером после получения им Нобелевской премии, и он с готовностью признал достижения российских коллег.
ТЕМПЕРАТУРНЫЕ ФЛУКТУАЦИИ РЕЛИКТОВОГО ИЗЛУЧЕНИЯ
Фоновое микроволновое излучение состоит из фотонов, которые освободились из плена горячей космической плазмы, когда длина их волн была приблизительно в 1100 раз меньше (а частота и энергия, соответственно, в 1100 раз больше) нынешних значений. Отношение разности измеренной в нашу эпоху длины волны фотона и ее величины в момент испускания к этой величине называется космологическим красным смещением (то есть красное смещение равно отношению современной и первоначальной длин волн минус единица). Эта величина задает изменение масштабов Вселенной, которые во время рекомбинации в 1100 раз были меньше нынешних. Абсолютное большинство этих фотонов с тех пор путешествуют по космическому пространству без всякого контакта с веществом. Тем не менее некоторые из них все же вступали в различные взаимодействия, которые могли либо подкачать их дополнительной энергией, либо привести к энергетическим потерям.
